Школа Проклятых

       Выпала карта «Башня».       Большая молния взрывает крышу небоскреба. Король и королева злосчастно летят с неё, теряя свои короны. Нарисованы красиво, если бы не одно «но»…       Одно из значений знают все в гаданиях на отношения — Башня это расставание.       Будущая невеста сидела рядом со мной, словно навороченная клиентка. Родовые перстни, имеющую силу, золотое ожерелье поставленное на защиту, роскошное красное платье. Приятная, но такая лицемерная улыбка сползла вниз. Губы дрогнули.       — Как так? Это же вопрос о свадьбе?!       Я спохватываюсь. Чёрт, чёрт… Моя мать смотрит такими глазами, будто коршун увидел мышь. И что ей ещё нужно?! Я же не специально выискиваю карты!       — Не бойтесь. Плохих карт не бывает. Башня — не обязательно что-то плохое… Она может означать переезд или…       Я не успеваю договорить. Девушка задирает нос, и громко двигая стулом, встает.       — Думаю, я всё на сегодня узнала, мне пора идти. Её перстни ярко сверкнули отражением огня.       — Но… — я протягиваю руку, а мать бледнеет.       Девушка отворачивается и выходит.       — Всего хорошего! — Резко закрывает дубовую дверь.       После её выхода свечи сдуваются, а обычный свет люстры резко включается. Порой мне казалось, что мать это делает одним взглядом. Но щелчок переключателя всё же был.       — Светлана, что же ты наделала?! — кричит на меня мать так, будто я подчинённая. Хотя почему будто? Я так себя чувствую на протяжении всей жизни.       Хотя не всей… Когда с нами был отец всё было по-другому. Жизнь мечты. Путешествия, вечеринки с приглашениями в нашем и других домах, где я рассказывала о неведомой магии, что меня переполняет. А что ещё говорить, если мне угораздило родиться без волшебной силы? К сожалению, мать не могла представлять меня так виртуозно, как папа. Так мне приходилось играть в ведунью, однажды прикупив карты Таро на книжном рынке.       А ведь у меня был шанс выбрать самую лучшую магическую колоду у семей волшебников-предсказателей, пока папа был жив! Отец имел благотворительный фонд и вёл его так, что и нам доставалась крутая сумма, и людям нуждающимся в помощи. Но мать экономила и её. Несмотря на то, что тратила в основном на брата.       Иван, несмотря на всю любовь ко мне, иногда меня бесил своей идеальностью.       Во-первых, ему было подвластно электричество. Возможно, из-за того, что мать была внучкой великого мага стихии огня и могла единовременно сдуть все свечи, махнув одной рукой. А может, потому что с детства тянулся к электронике, на что и тратились деньги. Он был очень умным в программировании и в других вещах, связанных с современными гаджетами.       Во-вторых, в частной школе ему явно симпатизировала куча девушек. Я же была обделена вниманием обоих полов. Я была закрыта из-за слов матери и из-за того, что привыкла притворяться слишком загадочной. Если такие личности нравятся магам, то людям, хоть и детям богатеев, всё это было скучно. А мой брат идеально мимикрировал на оба фронта. Хотя он и на меня хорошо влиял — всегда находил добрые слова и дарил милые подарки. Всякие разные амулеты, хоть они вечно и пропадали куда-то… Может, это от того, что эгрегору православия не нравился мой подход к магии? Карты Таро не очень сочетались с браслетами и свечками из церкви, подаренные Иваном.       И я понимала, что все время за спиной брата не спрячешься. Мне пришлось взять себя в руки и начать изучать психологию. Я изучала архетипы карт Таро и ситуации своих клиентов. Даже брата просила взломать их социальные сети, где они притворялись обычными людьми.       Забавно было наблюдать, как прочитав их переписки, я выглядела для них будто великая предсказательница, всего лишь проговаривая сообщения вслух. Вот только карты также мастерски нужно было приплетать к значениям. И не всегда советы помогали. Тогда я говорила, что дело в негативе. И цокала, глядя на карты, обвинительно показывая пальцем на любую из них, говоря, что очистка была сделана не вовремя. На этот раз мне не хватило времени…       Только Иван и мать знали, что это всё игра. Но они оба поддерживали меня. Брат, потому что ему теперь меньше приходилось отбивать меня от матери. Мать, потому что не приходилось краснеть перед другими волшебниками, приходящими к нам в гости. Я бы назвала их друзьями семьи, но судя по их лицемерным разговорам и косым взглядам, это тоже было игрой. Данью статуса отца и оставшегося наследства.       Мать не любила его вспоминать вслух. Но она была погружена в траур — носила чёрные одеяния, тихо говорила с гостями… А я вот любила говорить о нём с братом. Отец был очень светлым человеком. Целителем! Перенял силу рода и основал фонд по добрым соображениям, несмотря на то, что нас тоже щедро баловал. Он был светлым и внешне — голубые глаза и светлые волосы, словно магической копиркой перешли нам с братом. Мама же переняла рыжие волосы своего отца. И его порой страшную, дьявольскую улыбку.       Кстати, насчёт копирки. Я начинала собирать карты. Обычно я ничего не ощущала, притрагиваясь к ним. Все они были для меня, словно под копирку энергетикой — пустая нарисованная бумажка. Но сейчас сюжеты арканов вызывали воспоминания! Мне стало не по себе. Такого никогда не было. Стало преследовать ощущение, будто та карта, выпавшая невесте, должна была выпасть мне.       Однако, и у обычных людей такое бывает. Интуиция, ощущение магических инструментов. Вообще маги отличались от способных людей только тем, что входили в секретные элитные организации, которые настолько «любили» новых магов, что специально распространяли лживую информацию о ней в интернете.       И не просто лживую… Забирающую зачастую энергию, формулы и заклятия. Взамен они давали что-то материальное, но потом отбирали большее. Я порой надеялась, что мой отец не участвовал в разработках этих штук. Тем не менее, многие дети таких семей, разбогатевших на чём-то, казалось, материальном, зачастую считали людей попросту глупыми существами.       Но роли играли и эгрегоры! Например, мы не уезжали надолго из России, так как здесь было наше место силы. Эгрегор православия считался защищающим нас. Однако, он не раскрыл меня, да и отца не защитил… Но крестики мы всё равно носили. И даже ходили в церковь. Но не только на простую службу…       Отец был лекарем, как я и говорила. И однажды, в одной из церквей ночью он пытался помочь святому отцу достать беса из одного мальчика лет семнадцати. Тот шептал небылицы на латинском, и внезапно загорелся огонь… прямо посередине груди подростка! Мой отец ударился сильно, упав рядом и воспылал. Происходила чертовщина! Мать вывела нас из этого храма, а сама пошла пытаться остановить пожар…       Ночью мы с братом стояли одни и смотрели туда. Беспомощные, дрожащие. Пробили колокола, которые, как оказалось, потом не трогал никто из служащих. Вышла мать с опущенным лицом и слезами на глазах, перепачканная гарью.       Смерть отца я не видела. Однако слышала, что тот мальчик выжил! Его определили в новую летнюю школу-интернат, что славилась проклятыми детьми элиты… Вот только экспериментальная школа уже в первый год обросла словно сорняками — жуткими страшилками об их неудавшемся «обучении». Возможно, вспомнив эту историю, я ощутила укол? Башня — напоминала ту церковь, что сгорела… Молния, что принесла пожар, навеки оставила уголь в моем сердце.       — Чего задумалась? — скрежет ее голоса пробудил меня от воспоминаний, и я уронила карту в огонь камина! Башня таяла у меня на глазах, оставляя тонкий слой пепла.       Мать смотрит на меня. Достаёт собранную колоду, берёт и заносит над камином вновь! Но я вырываю часть колоды! Карты летят… Я, скрепя зубами и сжимая кулаки, смотрю на мать. Её медные глаза горели, а рыжие волосы, распущенные, сливаются с языками пламени. Я отшатываюсь от неё, сжав оставшиеся карты.       — Мне наплевать, как ты врёшь всем, что ты ведьма! Но неужели ты не смогла даже этого?! Даже не испортить чёртову свадьбу?!       Она взмахивает рукой с длинным черным кружевным рукавом. Я чувствую, как рука оставляет на мне красный отпечаток… Огонь в её сердце режет душу. Моя ненависть воспылает, но нет сил даже ответить ей… Никаких.       Тут в комнату врывается Иван.       — Это ты пугаешь гостей, а не она!       Брат смотрит на моё лицо. Всё считывается в миллисекунду. Он никогда так не краснел. Его ноздри вздулись, вены на шее, руках…       — Как ты посмела?! — он заносит руку на мать.       Над нашей головой лихо взрывается лампочка! Осколки падают на мои руки и на лицо, не оставляя ран. Он останавливает себя, судя по отсутствию звука удара по лицу. Очень глубоко вздыхает. Смотрит пристально мне в лицо — я ощущаю его взгляд, он почти материален. И Иван подходит ко мне, берёт за руку и уводит из комнаты.       — Сынок, я просто говорила с ней и… — Голос матери дрожит. Теперь она словно запуганная птичка в клетке, а не я.       — Не смей к больше к ней подходить! — отвечает он.       Я всхлипываю, не смея сдержать свои слезы.        — Я найду тебе новые карты. И как только мне исполнится восемнадцать, мы свалим отсюда к чёртовой матери… или от нее, — шепчет он с нервным смешком. Сжимая мою руку, он ведёт из этого проклятого гнезда в уютное спальное гнёздышко, где я останусь наедине со своими мыслями и яркой желтой неведомой птичкой, что скрывали, как и меня — о ее существовании не должны были узнать люди.       Занавес. Моя встреча с волшебницей, все мои находки в пустую… А половина моей колоды безжизненно остались лежать у ног матери в осколках разбитого стекла.       Единственное полезное, что я сделала — это покормила Пулю. Моя милая перистая девочка в золотистой клетке. Птичка давно прилетевшая ко мне… Сразу после смерти отца — помню, тогда ее свист среди ночи разбудил меня. Сейчас же её милый хохолок вызывал умиление, и я ложилась спать под ее мелодичное пение.       Я просыпаюсь среди ночи. Меня будят чьи-то руки. Не успев открыть глаза, я слышу голос матери.       — Светлана, вставай!       — Что? Куда? Сейчас же лето! Мне не надо в школу!       Учитывая, что я закончила девятый класс мне никуда не надо было ещё три месяца. К тому же всех частных учителей магии мы перепробовали. Работы, кроме карт у меня не было.       — А ты собралась отдыхать, да? — её улыбка вводит меня в ступор. Она рада меня видеть? Впервые за столько времени?       Так сильно я еще не ошибалась.       — Пошли, мне нужно кое-что тебе показать. Возможно, это даст тебе силу магии! Я кое-что нашла!       Я обрадованная подпрыгиваю с кровати. Сон как рукой сняло. Неужели нашёлся артефакт, дарующий силу? Или Иван просто надоумил мать помириться со мной?       Мы подошли к гостиному залу на первом этаже, миновав холодную мраморную лестницу. На пороге я резко остановилась. Там стояло двое незнакомых мужчин. Предчувствуя что-то не ладное, я тихо прошептала «брат».       Не знаю, как так вышло, но мы подозревали, что у него есть ещё способности телепатии. Очень часто он считывал мои мысли и даже сигналы, когда мне грозила опасность. Как и в тот раз с разбитой лампочкой… И еще он очень поздно заговорил, выдав однажды фразу, как рассказывали родители «зачем говорить, если и так слышно?»       Мать затолкала меня в зал, а я лишь надеялась, что он проснётся и разобьёт ещё несколько лампочек, если потребуется!       Один мужчина с усами был постарше, а на его висках виднелась седина. Он мне жалостливо улыбнулся. Другой был более искренен — долговязый молодой парень в шляпе прохладно осмотрел меня с ног до головы. Оба они расположились на кожаном диване.       — Света, эти двое мужчин пришли, чтобы забрать тебя в магическую школу! Я еле их уговорила взять тебя!       — Что? Какую школу? Мне придется бросить частную?       Мужчина с усами, скрипя встал с дивана и подошел, кивнул мне.        — В школу Тёмной Звезды, доченька.       Если бы не его доброе лицо, я бы закричала. Я отшатнулась от него. Упала в руки матери. Они цепко схватили меня за плечи.       — Это всего лишь на лето. Экспериментальная школа не позволяет учиться год, — проскрипел высокий мужчина, закурив сигарету прямо у нас дома… Я заметила, что он и обувь не снимал, оставив следы на светлом ковре.       Отведя взгляд от него, я стала лихорадочно думать. Три месяца?! Даже три месяца я не хотела её терпеть! А если парень с горящим сердцем ещё там?! Мой брат рассказывал, что его друзья говорили о страшном учреждении, где проклятые дети небедных магов пытаются изгнать из себя «демонов». Чего только о ней не говорили — но главное было то, что это своего рода тюрьма для детей, что не хотят вести на трибунал.       Единственное светлое пятно в истории создания проекта была сама создательница — женщина, отдавшая своё поместье, затерявшееся в лесу возле горы. Поэтому ее по-доброму называли Королевой Медной горы. Доброта её привлекала. Но не настолько, чтобы видеть это место… Да и не мне ли знать, что за видимой добротой и поступками может стоять жестокость?       Я пошатнулась и вскрикнула, уже вслух.       — Иван!       — Не смей будить его! — Мать прикрыла мне рот.       Но было поздно. Брат подошел к нам сзади, видимо услышав мои безмолвные опасения ранее. На нём был красный халат, развязанный, а пояс волочился по полу. Его заспанный вид меня успокоил. Хоть кому-то здесь спится спокойно. Хоть чей-то сон можно прервать.        — Мам? Что опять происходит?       Мужчины неловко переминались с ноги на ногу, молчаливо смотря на мать. Та вздохнула и показала на них рукой.       — Я отправляю твою сестру в пансионат… В школу Тёмной Звезды.       — В школу проклятых? Что за абсурд!       Она тяжело втянула воздух, едва бросая взгляд на него.        — Это для её же блага. Я еле вывела ей туда билет — школа ввиду неурядиц принимает мало учеников в этот год. По сути это будет один класс. К тому же у твоей сестры совсем нет сил. И такой вход ей не сразу обеспечили…       — Но мы сами справимся! — Он подошел сзади меня и взял за плечи, вырвав из лап хищной птицы. Я ощутила поток его мыслей — такое ощущали и другие члены семьи рядом с ним… Будто бы кто-то сзади гладит по голове, нашёптывая что-то.       Видимо я зря подумала, что он прочёл мои мысли. Он вспомнил о своей второй силе.       Иван тут же убрал руки с моих плеч, и я инстинктивно, зажав уши, расслышала как вне моего вакуума ладошек взрываются лампочки. И не только они… Выбило, кажется, весь дом! И свет ближайших маленьких горящих окошек погас.       Маленькие, но богатые домики — любимая особенность здешних жителей. Кто знает, какие ритуалы они делали ночью, и как разозлятся, оставшись без света.       Но это было еще не все! Молния прошмыгнула между нами, словно грозовая туча, выбив окна! Белая тюль, словно безмолвный призрак, вырвалась на свободу. Ветер потянул к нам свои колючие холодные пальцы, обдав скрежетом зубов. Как будто на миг зима вернула свое обладание… Я ахнула, чуть ли не упав в руки брата, схватившись за край дивана.       — О боже! — прошептала мать в метре от меня.       Ситуация произвела неизгладимое впечатление на мужчин, пришедших за мной.       — Парень, вы пройдете с нами!       — Нет! — завопила мать, встав между мужчинами и нами с братом. — Нет, только не сын! Он учится. У него есть учитель! Он просто притворяется, чёрт побери! Чтобы ее не отпускать одной!       Мать мыслила довольно быстро… Хорошо и складно. Вот только те мужчины тоже. И мать, в трауре и с бледным лицом, лишь подтверждала догадки, что проблема есть.       — Извините, мисс Катрин, но все факты на лицо. Ему семнадцать лет, а он не может управлять такой магией. Да еще и подвергает опасности ближайшие дома обычных людей!       — Никто не знает к чему приведёт в принципе такая редкая способность. А тут подавно всё ведет к беде. — Добавил долговязый.       Комок к горлу — этот человек выглядел, как тюремщик, держащий ключи за пазухой. Он что-то вытянул — будь это оружие или палочка…       — Рядом с нами по ебе стороны — дома магов! Они поймут! Вы не можете отнять его у меня! Я не могу его потерять, как Александра! Имя нашего отца всплыло некстати для нее. Они увидели в ее словах безумие от горя, а не правду.       — Вы пройдете с нами? — Спросил усатый дядя. — Может, мать права? И это единственный случай? — Обернулся он к своему менее позитивно настроенному напарнику.       Брат сомкнул губы.       — А если не пойду, что вы мне сделаете? А? — Он сложил руки крест-накрест.       Мать подошла к нему, схватив за руку.       — Нет, не смей! Он не такой! Он просто душка! Он играет! Он примерный мальчик! Весь в отца… благодетеля!       Надо же. Теперь отца ей приятно вспоминать все время вслух.       — Вот именно. Зачем мне школа, если мой отец был так силен? Чёртова школа падалей? Зачем она мне сдалась?       — Кажется, у нас и у вас нет выбора, — даже добряк согласился… Клюнул на его игру и стал подходить, отводя мать силой.       Дальше я помню все как в тумане. Собранный мой чемодан запихнули в багажник, а у брата даже ничего не осталось. Мать, которую остановил мужчина, еле отвели от брата. Ивана же выпнули прямо в халате. Благо это был июнь! Ночью меня заволокла такая паника, что как-только машина ринулась, я зарыдала на плече у Ивана. Уже второй раз за день, как он меня терпит?       Каждая кочка бороздила по сердцу словно нож. Я громко, насколько возможно громко, закричала в своей голове.       «Не нужно было этого делать! Не нужно… Ты еще можешь сказать им, что притворялся!»       Не знаю, услышал ли он. Или же просто это было понятно по моему траурному виду. Он взял мое лицо в ладони и прошептал в ответ.       — Ничего… ничего. Я тебя не оставлю одну. К тому же в этом доме мы всё равно, что в тюрьме.       Я удивилась этому ответу. Когда он склонил голову на моё плечо, я ощутила некую свободу! Будто бы он не врал, а я даже не знала, что отбываю срок с матерью не одна. Двое мужчин впереди обернулись, но быстро потеряли всякий интерес к страданиям заключенных…