Не думая о последствиях

За полгода до начала основных событий. Тюрьма Блэкгейт.

Разговор происходил между двумя заключёнными, тренирующимися в тюремном спортзале. – Уэйн, братан, тебя завтра выпускают. А как же прощальный аккорд? – Не боись, Джонс. Бой сегодня ночью, вся тюряга уже знает, тотализатор открыт, Нигма принимает ставки. Ты-то почему не в курсе?! Ах, да, штрафной изолятор, тебя же только этим утром освободили. Будешь пререкаться с охраной и не такое влепят. – Плевал я на них, - накачанный мулат, бритый на лысо, покрытый с макушки до пят татуировками в виде чешуи рептилии, смачно харкнул на пол, не переставая при этом тягать гантели. - А вот на твоём месте я бы опасался, этот Бэйн, говорят, крутой мужик. – Это пусть он опасается, - рослый, тренированный брюнет, чьи руки от плеч и до запястий покрывали татуировки, представляющие из себя рисунки с мистическим смыслом, растянул губы в голливудской улыбке. - Поверь, Крок, я выйду отсюда с деньжатами. – Я, кстати, поставлю на тебя. В ответ на это брюнет только усмехнулся, продолжая работать со штангой. Молодому мужчине был только 21 год, но он успел уже многое пережить. Тюремный срок он отбывал за драку, с нанесением тяжких телесных повреждений, он не собирался убивать, он поклялся, что никогда не опустится до уровня того ублюдка, что погубил его несчастных родителей, но он жестоко отомстил за них, да и за себя тоже, за свои ночные кошмары, за детство, проведённое в приюте.

Этой же ночью, особняк мистера Карла Гриссома, мэра Готэм-Сити.

Мэр принимал гостей, это был званый ужин в честь восемнадцатилетия его сына - Джека. Парень был с дурным характером, с непростой судьбой и очень своенравный. Сейчас, в разгар светского приёма, Джек куда-то пропал, его отец забеспокоился - только бы его чадо не учудило что-нибудь, к выходкам сына он уже привык, ну по крайней мере к части из них, но одно дело, когда сынуля куражится со своими дружками, вроде Сальваторе Марони, этим молодым мафиози, а другое, когда Джек начинает позорить своего отца, на глазах почтенной публики. Так и есть. Вскоре, в банкетном зале появилось нечто пьяное, наряженное в женское платье и туфли, в парике и с макияжем, словно у портовой шлюхи, это был никто иной, как Джек. Долговязый, худой парень залез на рояль и начал танцевать на нём, горланя похабные куплеты и прихлёбывая шампанское прямо из горла бутылки, после чего, был в очень бестактной форме стянут с рояля за руку, его собственным отцом. Карл не выдержал такого позора, он грубо препроводил юнца в свой кабинет, где состоялся разговор на очень повышенных тонах. – Что ты вытворяешь, чёрт тебя дери, Джек?! - отец всё ещё с силой сжимал запястье своего сына, от чего на, по аристократически светлой, коже тут же проявились гематомы. – А что хочу, то и ворочу! Я с 16 лет, по суду, признан официально совершеннолетним и могу полностью распоряжаться состоянием моей матери, к которому ты не имеешь никакого отношения! Забыл, моя фамилия - Напьер! - с этими словами мальчишка занёс руку и хлёстко ударил отца по щеке, оставляя на коже кровавые царапины своими длинными, холёными ногтями. - Отпусти меня! - вслед за этим Карл получил по яйцам, парень вырвался и направился прочь, а его отец, только охая, звонил одному из охранников, с указаниями сопроводить строптивого юношу туда, куда тот направляется. На следующий день телохранитель, с огромным фингалом под глазом и пробитой головой, писал заявление на увольнение.

Полгода спустя. Бар где-то в Готэмских трущобах.

Двое молодых людей неспешно пили пиво и обсуждали последние новости. "Эй, а ты случайно не был свидетелем вчерашних событий на перекрестке?"- мужской голос с веселыми нотками глухо отражался от стен небольшого подвального помещения, быстро стихая на фоне общего гула. Вечер пятницы, что сказать. Пускай для такого места, как Готэм - это обыденность, оставляющая лишь желать лучшего и такие мелкие события сделались в порядке вещей, однако становились темой обсуждений. "Лично при них не присутствовал, но читал в сегодняшней газете" - отозвался собеседник, примыкая губами в бокалу, делая последний глоток, наслаждаясь этим моментом, словно бедный оборванец из типичной сказки среднего века, который и не ведал, когда фортуна обратит на него внимание в следующий раз и удастся ли ему снова, через неделю, выбраться в бар или точней позволить себе пропустить пару бокалов пенного со своим товарищем. Хотя нет...так все и было. Молодёжи в Готэме трудно найти подработку, хотя Чарльз уже умудряется почти месяц оставаться на плаву, трудясь на побегушках в почтовом отделении. "А знаешь..." - продолжил Майк, опуская взгляд вниз: "Я им даже в какой-то степени завидую". Чарльз в удивлении приподнял брови, округляя глаза. "Да-да ты не удивляйся, жили, не зная бед, в этом-то городе, да еще и такая легкая смерть, как автомобильная катастрофа с летальным исходом на месте" - парировал парень, жестикулируя руками, нервно сжимая в ладони гранёный стакан. "Не переусердствуй, кое-кто хотел бы ещё, после тебя, отыскать счастье на дне стакана" - к дуэту добавился третий голос, а после вместе с ним, из мрачных глубин помещения, появился и тот, кто им обладал. Темные волосы длинной чёлкой свисали на лоб, а на затылке и висках были аккуратно пострижены. Ярко-голубые глаза, которые контрастно выделялись на загорелом лице, и мощный подбородок, делали юношу уже в свои годы похожим на актера первого плана из голливудских фильмов. "Уэйн!" - хором отозвалась парочка, а Майк в свою очередь еще и похлопал по поверхности стола, приглашая старого друга. "Слышал тебя снова уволили" - добавил Чарльз, уже хмуро отставляя стакан в сторону, скучающе смотря, словно бы сквозь своих товарищей, куда-то вдаль, где виднелись более взрослые посетители бара. На что брюнет лишь несдержанно ухмыльнулся, опуская руки на стол: "Не мой типаж работы вот и всё". Обычные изречения Уэйна о том, что ему либо не подошла сама работа или же не сошлись характерами с выше поставленным лицом, за недолгие полгода уже приелись, казалось, что молодой человек сменил чуть ли не все доступные ему варианты и вдобавок приобрел немалое количество врагов, из-за своего норова. "Слушай, так продолжаться не может и дело даже не в том, что почти каждый раз кто-то из нас оплачивает стакан за тебя" - протянул Чарльз, обвинительно указывая пальцем на собеседника. "И что ты..."- собирался сказать Брюс, как почувствовал на своем плече чужую ладонь и обернулся. Это был Майк, который видимо предугадал его действия, в руке он сжимал какую-то листовку с адресом: "Хотел было предложить свою кандидатуру, так как там гарантируется большая ставка, но тебе вижу оно нужнее будет". Брюс мельком взглянул на страницу объявления, быстро пробегая по ней глазами. В рекламе говорилось следующее: "Мэр этого города собрался в командировку в другую страну и ищет телохранителя для своего сына, собеседование проводится на месте и непосредственно с самим мэром, можно без предварительной записи", далее был указан номер телефона.

Двумя днями ранее, особняк мэра Гриссома.

Карл набирал на мобильный своего сына. – Джек, ты где находишься? Нам необходимо поговорить. – Отец, где я нахожусь - не твоего ума дело и говорить нам не о чем. И вообще я занят и не всякой бесовщиной, как ты выражаешься. Я учусь. – Хоть это меня в тебе радует, твоя тяга к знаниям. Но тем не менее, это важно. – Если ты об очередном охраннике, которому я туфлей в лоб запустил, то он сам виноват. А больше нам говорить не о чем, с Салли я уже неделю не общаюсь, я учусь, сказал же. – И об охраннике тоже, но не об этом. – Так я больше никого из твоих служащих не трогал. Ладно, ты же не отстанешь от меня. Я в домашней библиотеке. Разговор между отцом и сыном сводился к тому, что Карлу необходимо в скором времени уехать и надолго. Сынуле нужен телохранитель, водитель, нянька… Джек почесал свою извечно взъерошенную голову и согласился, но со своим условием, которое прозвучало следующим образом: "Я тоже хочу присутствовать на этом кастинге, который ты намерен устроить, папа, но я не хочу быть узнанным".

Через два дня состоялось то самое собеседование.

Брюс зашёл в кабинет, напротив него, за своим столом сидел мэр Гриссом, мужчина немолодой, но крепкий и плечистый, его Уэйн сразу узнал. А вот рядом, работая за ноутбуком, сидело нечто странное, Брюс так и не понял - парень это или женщина, отметил только, что у мэра довольно неординарная секретарша. Это, конечно, был Джек: длинный светлый парик, макияж (на этот раз не вульгарный, но броский), короткое чёрное платье, туфли на шпильках. – Как Ваше имя, молодой человек? - поинтересовался Карл. – Брюс Уэйн, - парень чувствовал себя неловко, его вид явно не соответствовал обстановке, да ещё, за каким-то чёртом, он нацепил рубашку с короткими рукавами, демонстрируя таким образом татуировки. – Мистер Уэйн, Ваш отец работал врачом, а мать в социальной службе, они были убиты, когда Вы были ещё ребёнком? - длинные, тонкие пальцы Джека с острыми чёрными ноготками ловко ударяли по кнопкам на клавиатуре и вот уже он просматривал все имеющиеся досье на Брюса. - И Вы недавно освободились из тюрьмы? - голос Джека звучал так, что нельзя было определить, мужчине или женщине он принадлежит, Джек мог бы быть хорошим актёром. – Да… я-я-я, - Брюс не нашёл, что сказать, решив, что его сейчас выгонят взашей. – Вы нам подходите, завтра можете приступать к своим обязанностям, - резюмировал Джек, не дав никому и рта раскрыть. Довольный Уэйн, счастливо улыбаясь, вышел из кабинета, отец и сын остались наедине. Отец сердито смотрел на своего отпрыска. – Ты совсем мозги свои пропил со своими дружками?! Нанял какого-то уголовника! – Отец, он сидел за то, что наказал типа, убившего его родителей - сломал ему обе руки, собственными руками, хотя заметь, такой бугай мог бы этому Джо Чиллу и шею свернуть. – Всё равно, я не позволю, чтобы этот головорез работал в моём доме. – Папуля, кажется ты забыл, что у нас соглашение. Тебе нужен статус заботливого отца, мне статус сына мэра Готэма. Или может быть рассказать прессе, из-за чего ты развёлся с моей матерью, а может рассказать, что ты и на меня руку поднимаешь, синяки показать?! А?! - Джек злобно свербил отца взглядом своих бездонных изумрудных глаз. – Заткнись, щенок! – Ладно, папаша, не ори, пойду-ка я прогуляюсь, давно не веселился. Вернулся беспутный юнец уже под утро, отец ждал его в главном холле. – О привет, папуль, а вот и я, цветов не надо ни ху… в общем обойдусь аплодисментами! - радостно завопил Джек. Вид у него был помятый, туфли и парик он где-то благополучно посеял, колготки порвал, макияж у него размазался и парень, явно, был под воздействием чего-то более сильного, чем алкоголь. – Идиот, ты хочешь закончить как твоя мать?! - Карл отвесил своему отпрыску увесистую оплеуху, после схватил за запястье и силком повёл в его комнату, открывая дверь спальни, втолкнул в неё юношу, больно ударив в спину. - И приведи себя в порядок, позорище! Уэйн пришёл в дом мэра ровно к назначенному времени. На этот раз на нём вместо джинс были надеты тёмные брюки, а у его светлой хлопковой рубашки были длинные рукава, полностью скрывавшие татуировки на руках, впрочем одежда была изрядно поношенной и на фоне, окружающего его великолепия, Брюс смотрелся ещё более нелепо, чем в прошлый раз. Гриссом начал давать своему новому служащему инструкции, относительно предстоящей ему работы, а также озвучил условия его найма и трудового договора. Брюс хотел было задать вопрос, касающейся последнего пункта, но замер, в комнату явился Джек. Парнишка был умыт и переодет, его светлые короткие волосы, как обычно, торчали во все стороны. Брюс сразу признал в своём теперешнем подопечном ту саму "секретаршу", но внимание Уэйна сейчас привлеки руки паренька. Одежда Джека была чище новой простыни на благородной кровати и источала соответствующий сладкий аромат, однако взгляд человека опытного смог приметить легкий синий оттенок на открытых участках кожи. Свежие отметины едва показывались под рукавами рубашки. Ноги Джека нервно блуждали под ним, Джек переминался с ноги на ногу, вздрагивал, почесывался так, словно парень испытывал неприятный зуд, после, трясущимися руками, достал из кармана брюк портсигар, зажигалку и молча затянулся. Эту минорную паузу прервал громкий удар по столу, заметно разлетающийся по гостинной, нарушая тишину. "Немедленно прекрати себя так вести и не смей курить в моём присутствии!"- с агрессией выплюнул Гриссом, недобро покосившись на сына от чего Джек фыркнул и взглянул на отца так, словно хотел вцепиться ему в горло. Но состояние парня было не из лучших, его явно лихорадило. Рукава рубашки опустились, прикрывая тонкие запястья и пряча маленькую тайну мэра. Парень демонстративно затушил сигарету о дверной косяк и вышел из комнаты. Карл потёр переносицу, опустив голову вниз и скорбно вздохнул. – Я не справляюсь с этим молодым бестией, мистер Уэйн. – Не нужно объяснять, я и так вижу, что с ним происходит, поверьте на подобное я насмотрелся. Как давно и что он употребляет? – Недавно начал, думаю, что ещё не привык, а вот что именно - не знаю. Врач только говорит, что следов от инъекций на нём нет. Следовательно он это глотает, или нюхает или в задницу себе суёт. Выясните, мистер Уэйн, что за отраву он употребляет и где берёт, это будет одной из Ваших приоритетных задач, помимо общих инструкций. Брюс вздохнул думая: " У отца с сыном явно хреновые отношения, но зачем же Джеку губить своё здоровье, лишь ради того, чтобы позлить отца. Впрочем, возможно, для юноши это единственный способ уйти от проблем. Что за тайны скрывают стены этого дома?"

Через два дня.

С момента отъезда высокочтимого мэра Готэма прошел всего час, Гриссом отбыл рано утром. Поместье еще не успело прийти в себя после дождливой ночи. Роса, осевшая на растениях в саду, раскинувшимся за домом, приятным запахом проникла сквозь приоткрытое окно одной из спален особняка, наполняя комнату свежестью и легкой прохладой. Сквозь тяжелую пелену сна брюнет, по пробуждению, начал улавливать тиканье старинных часов. Этот звук ритмом отбивался в его подсознании, начиная надоедать, это было похоже на нагнетание, затянувшуюся паузу, после которой должно было обязательно последовать что-то плохое. Но Брюс совсем недавно освободился из тюрьмы Блэкгейт и еще не успел ничего совершить, так к чему бы это неприятное предчувствие? "Ах, точно..." - зевая, сквозь дремоту, произнёс Брюс, уже усаживаясь на огромной кровати, поистине королевских размеров, привычно протирая заспанное лицо руками. Он находился не у себя дома и вчера согласился, даже не так - дал клятвенный обет мэру Готэма, в котором оглашалось, что теперь Уэйн обязан присматривать за отпрыском Гриссома и контролировать его бестолковость. "Что там говорится в первом пункте?" - припоминал Брюс: "Пожалуй, денек выдастся не из легких и это за слишком мало заплатят" - добавил Уэйн, наконец вставая с кровати. Нужно было привести себя в порядок, вчера маленькое чудовище слонялось по особняку в нетрезвом состоянии и, наверное, по этой причине Джек и не замечал неприглядного внешнего вида Брюса, как знать, что мальчишка, с его трудным характером, может выкинуть во вменяемом состоянии. Гриссом еще вчера предусмотрительно устроил для нового должностного лица небольшой обход по его жилищу, чтобы тот мог достаточно умело ориентироваться в нем, так же подробнее указал на плане строения излюбленные места времяпровождения своего сына. Джек недолюбливал центральный трапезный зал и предпочитал начинать свое утро в небольшой каморке на третьем этаже. Здесь было легче дышать, Брюс заметил это как только пол, выложенный из каменных плит, сменился паркетом. Деревянные доски, под тяжелыми шагами Уэйна, отдавались едва слышимым скрипом, но в такой тишине это звучало, как падение чего-то тяжелого на крышу автомобиля, под напором которого защитное стекло не выдерживало и разлеталось на миллионы мельчайших частиц, Брюс мог поклясться, что подумав об этом, он даже смог услышать хруст. Хруст повторился, когда молодой человек остановился прямо перед приоткрытой дверью небольшой комнаты. Парень, чуть младше его самого, располагался на стуле со спинкой, которая, в свою очередь, опиралась о стену позади, так как стул был наклонен, сидящим на нём человеком.       Первое, что бросилось Брюсу в глаза, это разбитое состояние Джека. Сухие волосы были зачёсаны назад, вымазаны чем-то жирным и, благодаря этому, успешно сохраняли свою форму, такие прически часто показывали у вампиров в фильмах; кожа лица казалось приобрела еще более светлый оттенок и теперь, если поставить парня рядом со стеной, покрытой белой штукатуркой, то тот успешно сможет выиграть в прятки, точнее мог бы, если бы не темные провалы под глазами. Это не было похоже на краску, как в их первую встречу. Больше походило на результат от вчерашнего приема незнакомых Брюсу веществ. В комнате пахло сладким чаем и веяло усталостью. "Доброе утро, Джек" - Брюс решил обойтись без красноречия, в конце концов прямолинейность сближает незнакомых людей быстрее. Взгляд отрешенных глаз с изумрудным оттенком оживился, но их обладатель не спешил поворачивать голову в сторону вошедшего, а в рот тем временем неспешно отправлялась картошка фри. Брюсу было знакомо это состояние, когда его родители были еще живы, он испытывал что-то похожее, кажется это называлось непониманием между поколениями, в романе "Отцы и дети" автор об этом изложил одну и ту же мысль в разных вариантах, возможно если бы Брюс удосужился уделить внимание литературной классике, то он бы сейчас не находился здесь. Комментировать пункт о нездоровом питании он так же не решился, Джек дал вчера понять, что это его только разозлит. "Так и будем играть в молчанку?" - брюнет все же решил еще раз попытаться обратить на себя внимание, уже усевшись за стол рядом с кружкой горячего чая. Толстое стекло было расписано золотистой краской, формируя причудливыми узорами живописную картину. "Мы бы… мы бы могли сыграть в молчанку, если бы ты умел держать язык за зубами" - заплетающимся языком ответил Напьер, следом опустошая бокал с чаем: "Однако… однако ты наверное хочешь узнать почему я не хочу с тобой разговаривать, верно?" Брюс собирался было кивнуть, но уже предугадал, что парень даже не повернется в его сторону, чтобы поинтересоваться его ответом. "Все достаточно просто… Мне это невыгодно, если захочешь со мной начать общение, то будь добр, сперва выучи список моих увлечений!" - голос Джека был какой-то дерганный и боязливый, что натолкнуло Уэйна на мысль о том, что в чай было что-то подмешано, однако, глотнув из заварочного чайника, во вкусе напитка брюнет не почувствовал ничего подозрительного, правда может только достаточно много ложек сахара. "А до тех пор даже не смей начинать разговор со мной, смотреть разрешаю, но такое удовольствие нужно оплачивать" - на лице Джека проскользнула легкая усмешка, неровные губы вздрогнули оголяя ряд белоснежных зубов, оскал прямым текстом заявлял, что этот человек довольствуется своей гениальностью. Взгляд все тех же зеленых глаз содрогнулся, сталкиваясь со своим новым соседом по дому. Отец перестал оставлять персонал рядом с Джеком, если тот сам не находился рядом с сыном. Дом был предоставлен только им двоим, если Джек в какой-то момент не решит иначе. Цвет морской волны блеском отразился от столкновения с ярким дневным светом, который струился из-за приоткрытых штор. Брюс даже не успел понять в каком промежутке времени его ладони оказались на худощавой шее его новой заботы. Зато теперь он увидел то, насколько они с Джеком были разные. Ведь Напьер, от неготовности к такому повороту событий, успел вскочить с места, переворачивая стул, оказываясь на голову выше самого Уэйна. У Джека было неправильное строение лица, тонкий, крючковатый нос, который стремился острым кончиком вниз, в то время как у Брюса нос был округлый и среднего размера. У Джека был вытянутый подбородок, дорожку к которому выстраивали острые скулы, у Уэйна же сильный подбородок, пропорциональный лицу, однако Брюс успел отметить то, как красиво и складно могли выглядеть губы Джека, когда рот у парня был закрыт. "Ты напоминаешь мне моего отца, я ненавижу своего отца" - тонкие губы приоткрылись, певуче растягивая это предложение, которое успешно осело в голове Уэйна, от чего тот даже не успел понять, когда Джек вышел из комнаты и оставил его одного. " Да, вот и поговорили. Кажется, это будет труднее, чем я предполагал" - задумался Брюс.