Цвет твоего неба

      Хоть мы и учились в одной школе, и даже в одном классе, я не особо следил за тем, с кем дружит мой сводный брат. Я только знал их в лицо, как и то, что они имеют склонность ржать как кони. Каваки никого не водил домой. Обычно он сам уходил с ночёвкой, а батька только и мог что радоваться. (Это же так прекрасно, когда у твоего приёмного сына-аутсайдера появились друзья).       Но в следующие пару дней всё изменилось. Мы с Сарадой и её парнем Мицуки обедали на перемене во дворике. Мицуки, кстати, тоже является одним из моих хороших друзей. Я даже ничуть не удивился, когда узнал, что они с Учихой встречаются. Моя сводная сестра раздала нам бенто собственного приготовления, мы уселись на лавочку, и наблюдая как играют младшеклассники, принялись за еду.       — Итадакимасс, — торжественно огласил Мицуки.       — Незачем быть таким официальным. Это же всего лишь бенто, — сухо подметил я.       — Нет, друг мой. Это не просто бенто. Это обед, приготовленный для меня, моей девушкой. И я счастлив.       Сарада зарделась от его слов, покраснела до ушей. Ещё бы чуть-чуть и очки бы запотели. Я не мог сдержать радостной улыбки за них. Но потом эта радость схлынула, как только мои глаза приметили группу подростков на заднем плане. Среди них был Каваки, и вместе с ними они что-то активно обсуждали, подходя к двери, ведущей на смотровую площадку. Я знал, зачем они туда шли. Они там курили тайком. На миг я представил себе Каваки с сигаретой в губах. Как он втягивает дым, и выдыхает его через ноздри. Его бесконечно-одинокие глаза пронзают небо, спрашивая у несуществующих богов: "почему я?", "почему из всех, именно я?". Глупости всё это, конечно, но… не знаю, будь я на его месте, то точно бы задавал именно эти вопросы.       В конечном итоге, мне надоело размышлять, и я встал с места, чтобы наконец-то начать действовать. Попрощался с Мицуки и Сарадой, двинул в сторону вышки. Спиральная лестница вывела меня на площадку, где в разных позах сгрудились парни. Один им что-то показывал на своём телефоне. Видимо какой-то прикол на Ютубе, так как их лошадиный смех был слышен ещё на подходе. Каваки, заметив меня, молча затянулся сигаретой, потом затушил бычок о стену, и спрятал его в мешочек, чтобы потом выбросить подальше от школы.       — Чего тебе? — наконец спросил он меня.       — Может хватит уже дурью маяться? Сидишь тут в окружении придурков, как какой-то якудза!       — Чё? Те пацан, жить надоело? — рявкнул один из них, и стал приближаться. Каваки остановил его уперев рукой в грудь.       — Всё в порядке. Это мой долбанутый брат с шилом в жопе. Дайте мне пару минут перетереть с ним.       Главарь этой шайки, (как мне показалось), одобрительно кивнул ему, после чего мы оба оказались на лестнице, где он, возвышаясь на ступени, стал для меня ещё выше обычного. Смотрел с таким гневом в глазах, словами не передать.       — Какого чёрта ты сюда припёрся? Позоришь меня перед братанами! Совсем уже с катушек слетел? — его крик стеклянным треском звенел в ушах. Сердце охватила злоба!       — А ты что себе позволяешь, якшаясь с этими… с этими… отбросами?!       — Может быть потому что я один из них? А?       — Ты не такой как они! — решительно возразил я.       — Ничего ты обо мне не знаешь! А теперь сдрисни отсюда по добру по здорову!       Каваки уже было собрался уходить, но тут я выдал, тихим голосом:       — Я знаю, что ты до сих пор считаешь себя недостойным нашей семьи. Что вся та боль, и муки, которые ты пережил по вине своего отца, залегли глубокими рубцами. Они, став шрамами, постоянно ноют, напоминая тебе, откуда ты выбрался. Это… синдром выжившего, поэтому…       — Заткни. Свой. Поганый. Рот, — чеканя каждое слово, приказывал он мне тихо. — То, что я как-то раз тебе открылся, стало моей самой крупной ошибкой в жизни. Лучше забудь всё, Боруто, и… оставь меня!       Но я даже и думать не смел. Просто схватил его ладонь в порыве отчаяния, прижался головой к спине. В ноздри врезался запах сигарет, а тепло его тела пульсировало на лбу.       — Я не хочу видеть, как ты разлагаешься, Каваки, — заявил я. — Знаешь, мне страшно, что однажды я вернусь домой, а мне скажут, что ты опять сбежал от нас.       Он выдернул руку, обернулся, а я… не смог посмотреть ему в глаза. Тишина между нами затянулась настолько, что стало даже неловко. И вот… его слова заставили моё сердце остановиться:       — Моя жизнь — не твоя забота, Боруто. Лучше позаботься о Химавари и Сараде, а мне дай грешить с миром.       Ярость. Во мне проснулось это обидное чувство, что аж зубы заскрипели! Как он может такое говорить? После стольких лет житья под одной крышей? Негодование вырвалось из меня потоком неконтролируемых слов:       — Что по-твоему на это скажет отец и учитель Саске? А если твой тренер узнает? Тебя же вышвырнут из кендо пинком под зад! Ты это понимаешь?       — Собираешься сдать меня? Серьёзно?       — Будто тебе не всё равно! В школе полным-полно хороших людей, а ты решил связаться с этими! Почему? Что-то я сомневаюсь, что их интересует аниме, или манга.       — Вообще-то интересует, — опровергнул он. — В этом весь ты, хах, — нервно рассмеявшись, Каваки погрузил лицо в ладони. — Судишь о людях по внешности даже толком не разобравшись. Рассказать тебе, как я с ними познакомился? — моё молчание он принял за согласие. — Какие-то отморозки пристали к дворняге на улице. Пинали её, тушили бычки, ну и… увидев всё это, я порвался спасти беднягу, но меня окружили, и уже собрались избить, как вдруг… появились они, — мотнул головой в сторону площадки. — Увидев паренька в форме их школы, эти парни защитили меня, а когда всё закончилось, и я рассказал им о собаке, Коди — это наш лидер, взял её к себе.       От его откровенности всё стало вверх дном. Сомнения проросли глубокими корнями, и всё же… я не мог допустить, чтобы Каваки навлёк на себя проблемы.       — Спасение какой-то шавки не делает их благородными! Они же вылитые малолетние бандиты! Ты что так сильно хочешь попасть из-за них в переплёт? А что если…       — Не неси чушь, — грубо прервал он меня. — Я сам отвечу за свои поступки, если что-то случится.       Со двора прозвенел громкий звонок, оглашая начало уроков. Каваки раздосадовано помотал головой, а затем прошёл мимо меня, спускаясь по лестнице. Вид сверху на его макушку был весьма непривычен мне, так как мой брат всегда был на голову выше.       — Идём, чего застыл-то?

***

      Ласковый голос, зовущий моё имя. Нежные руки, что обнимали меня. Каваки склонился надо мной, пока я лежал в постели, глаза хитро сощурились, и он опустился ниже. От его лисьей улыбки у меня сердце остановилось, а когда губы вобрали в себя мою плоть, оно снова запустилось с небывалой скоростью.       — Братишка! — резкая боль в области живота моментально вывела меня из сновидений. — Просыпайся, в школу опоздаешь! Ой, что это? — Хима увидела то, чего не должна была видеть. — Фу! Какая мерзость! Больше никогда не буду будить тебя! Никогда! — и выбежала из моей комнаты.       Чёрт! Какой позор! У меня аж мурашки по всему телу пошли! Так стыдно мне ещё никогда не было! И этот сон… Боги, за что мне всё это? Откуда? Почему именно Каваки? Быстро дойдя до ванной, в темпе умылся, оделся. А мысли всё так и не отпускали. На столе уже лежал завтрак, но кое-кто отсутствовал. Я поднялся наверх, и увидел открытую дверь в комнату сводного брата. Флешбеки молниями пронзили сознание! Его лисье лицо, его голос…       — Н-да, температура, — услышал я голос своего отца. Зайдя внутрь увидел, как он сидел на кровати Каваки с градусником, а сам парень, бледный как смерть, лежал не в состоянии и двух слов связать. — О, Боруто, — заметив меня, отец попросил принести таблетки. Хима вызвалась поухаживать за больным, но нам всем нужно было в школу, так что ей отказали.       — О, а я надеялась…       — В другой раз прогуляешь уроки, — нервно посмеивался отец. — Хорошо, что у меня сегодня выходной. Не переживай, Хима-чан, я пригляжу за Каваки.       — Глаз с него не спускай, — с наигранной строгостью приказывала она.       Наверное, это грубо так говорить, но я был рад, что не увижу Каваки в школе. После этого странного сна, мне было жизненно необходимо побыть от него вдали. Брр… До сих пор в дрожь бросает.       Повеяли первые холодные ветра осени. И мы с Сарадой на этот раз обедали уже в стенах школы, а не на улице. Я всё никак не мог отделаться от мыслей о Каваки. Нет, он, конечно мне не настоящий брат, и всё такое, но… неужели мой сон — это звоночек? Я типа… болен?       — Ты меня вообще слушаешь? — спросила Сарада.       — А? Прости задумался.       — Тц. Я говорю о Хэллоуине! В городе будет костюмированный фестиваль. Думаешь парные костюмы — это позёрство?       — Парные?       — Ну да. Для меня и Мицуки. Я буду Клеопатрой, а он — Цезарем, ну как?       — Ну… насколько я помню, Клеопатра была не столько с Цезарем, сколько с… каким-то там полководцев, как-бишь-его-там?       От гнева она громко стукнула по столу, да так сильно, что аж разлилась её содовая. Всё было в сладкой воде, и запаниковав, та быстро метнулась за тряпкой. Пока я оставался один, ко мне подошли дружки Каваки. Они окружили меня своей чёрной стаей, расселись по бокам, а их главарь, рыжий такой, (Коди, кажется), уселся напротив.       — Мы, эт самое, слышали, что Каваки заболел, — сказал он. — Можно нам его навестить?       — Ты типа спрашиваешь моего разрешения, что ли? — недоумевал я.       — Ага-ага. А ещё, эт самое, звиняй за тот случай. Мы в натуре не знали, что ты его братан.       И что мне им ответить? Батька сто процентов будет недоволен, если они припрутся всем скопом в наш дом, а сам Каваки, когда поймёт, что это я их привёл — сдерёт с меня шкуру. Не даром же он их к нам не водил, видать стыдится.       — Ну как? Можно? — вновь спросил Коди.       — Я… О, Сарада, — спасение прибыло как нельзя вовремя! Она-то точно сможет отшить эту шайку! — Знакомься — это товарищи Каваки.       — Коди, — представился главарь.       — Шинки!       — Дельта, — хладнокровно представилась третья.       — Коджи.       — Они слышали, что Каваки заболел, и хотят навестить его.       — И? — не понимая моих намёков спросила она. — Не вижу никакой проблемы. Больным полезны внимание и забота окружающих.       — А, но… ты не думаешь, что отец… эм…       — Наруто-сан только порадуется, если Каваки навестят друзья.       — Д-думаешь?       — Я уверена в этом.       Проклятье, Сарада! Ты должна была отшить их, а не наоборот зазывать к нам в дом! И что мне теперь делать?       — Возвращаясь к нашей теме, хочу отметить, что окружающие больше узнают костюм Цезаря, нежели того другого, — вытирая стол, подметила она.       — О! Вы тоже пойдёте на фестиваль Хэллоуина? — обрадовался Коди. – Можем там вместе затусить!       — Мы хотим одеться в костюмы греческих богов, — добавил (судя по всему), Шинки, с широченной улыбкой. — Я буду Зевсом, а Дельта Афродитой!       — Вы — пара? — зажглась идеей Сарада. — Я вот тоже хочу с моим парнем одеться в парные костюмы!       И дальше они ещё долго обсасывали сию тему. В итоге домой мы пришли всем скопом. Только представьте себе лицо моего папы! Он был так ошарашен, словно ему за ворот снега насыпали! Но кто был куда более удивлён — это Каваки. К моменту нашего прибытия ему стало лучше, он уже сидел, и мог есть. Коди вывалил ему на колени кучку апельсинов, а затем мы, вместе сидя в его комнате, обсуждали всякие разные темы. (В основном про аниме и игры).       В какой-то момент к нам зашёл мой папа, неся на подносе добрую стопку бутербродов с чаем. Все сильно обрадовались, и поблагодарили отца.       — Спасибо за гостеприимство, господин Узумаки, — поклонился ему Коджин.       — Что вы, что вы. Это вам спасибо, что навестили моего сына, — неловко почёсывая затылок, ответил он.       Как только дверь за нами закрылась, Дельта спросила у моего брата:       — И почему мы раньше никогда сюда не приходили?       — Может потому что малыш Каваки хотел уберечь своего папочку от тебя, а лапуль? — отшутился Шинки, за что получил от неё затрещину.       — Вам не стоило приходить, — холодно заявил больной. — Я уже скоро поправлюсь, так что… правда, не стоило…       — И упустить шанс увидеть, как ты живёшь? — съязвил Коди. — Тыж наш бро, Каваки-чан. Часть стаи.       А затем они все вместе завыли. Вот прям… как волки на луну. Это было так резко и неожиданно, что я оцепенел. Но потом меня пробрал такой заливистый смех, серьёзно… не мог сдержаться.       — Чего ржёшь засранец? Вали уже в свою комнату, достал! — взорвался Каваки, кинув в меня подушкой.       — Ехех! Ну вы даёте! — утирая слёзы смеха, я и вправду пошёл к себе. Его друзья там пробыли ещё какое-то время, а потом ушли.       Когда я сидел над домашкой в мою дверь постучались. Ко мне пришла Химавари, с намерением о чём-то поговорить. Она присела на мою кровать, молчала пару мгновений, подбирая слова. Если четыре года назад её милая манера одеваться во всё с оборочками смотрелась уместно, то теперь, когда моя сестра уже почти девушка, это иногда делало неправильный контекст. Ну… просто, растущие бёдра в юбке с гольфами, и эта мешковатая толстовка… время от времени хотелось упрекнуть сестру, но язык так и не поворачивался.       — Я и не подозревала что у Каваки есть друзья, — наконец выдала она. — Думаешь, среди них… та девушка с зелёными волосами, она…       — Не вбивай себе в голову всякие глупости, Хима, — предупредил я её.       — А, ой. Извини. Не буду мешать, — по глазам чётко видно, что она старается проглотить обиду. О боги, я опять ввязываюсь в её очередную драму!       — Погоди, неужели ты испытываешь интерес к Каваки? Хима, это… немного опасно, знаешь?       — Нет! Нет-нет! Совсем ничего такого! Между мной и Каваки… мы просто брат и сестра! Я просто хотела узнать, может он когда-нибудь познакомит меня с его друзьями, и… эм… вот.       И ежу понятно, что она лжёт. Но за этим, чуял я, скрывалось что-то тревожное. Мне необходимо было как можно скорее наставить сестру на правильный путь!       — Химавари, мы можем поговорить кое о чём, что случилось утром? — смущение по-прежнему накрывало, я краснел как рак перед девчонкой, которая наверняка всё про это уже знала получше моего. — Ты ведь знаешь, что парни моего возраста могут быть… эм… весьма активны?       — Прости за это, я… наверное, мне пора взрослеть, — Хима сжимала кофту в смущении, отводила взгляд. — Папы уже говорили со мной на эту тему. Про презервативы и волосы в подмышках. Ужас, правда?       — Нет, я считаю, что это было своевременно, учитывая твою тонкую натуру. Пойми, мы все как можем стараемся оградить тебя от суровых реалей этого мира, однако, рано или поздно, может случиться что-нибудь плохое, если ты не будешь начеку. Понимаешь, Хима?       — Я… понимаю. Просто, почему в детстве всё было так просто, а сейчас, с каждым годом, чем старше становлюсь, тем всё сложнее и сложнее? Когда настанет тот миг, когда мне всё будет понятно?       — Я сам задаю себе тот же вопрос.       — Значит ты понимаешь, как сильно я хочу повзрослеть! Хочу… хочу, чтобы на меня смотрели иначе! Хочу быть… услышанной!       — Химавари, только ты это, — быстро затараторил я, пока моя сестра не ушла, ещё больше запудрив себе мозги. — Ни в коем случае не думай, что взрослой тебя сделают другие взрослые! Это… это происходит само собой, знаешь? Только от тебя зависит, не от других.       — Я поняла! — решительно ответила она, и в её взгляде я приметил недобрые предзнаменования. Ох, что будет? Что будет? Неужели я собственноручно подбил сестру на ранний секс, или того хуже — беременность?