Чёрные звёзды

Тсунаеши никогда прежде не чувствовал ничего похожего. Тсунаеши жадно целует чужие губы и не выпускает из пальцев чужую ладонь. Ходит, задевая плечом чужое плечо, сидит, соприкасаясь бедрами, спит, переплетясь конечностями. Тсунаеши не отпускает от себя Такеши ни на шаг – а тот лишь с восхищенной улыбкой потакает своему Небу. Тсунаеши с ненавистью смотрит на каждого, кто только осмеливается подойти к Такеши. Потому что Такеши - его. …Но ему мало. Мало одного Дождя. Ведь он помнит, что может взять куда больше. Он помнит, тогда, сквозь рев пламени пульсацию чужого пламени, там, за стеной. Помнит, как тянулись огни к его Небу и не могли пробиться сквозь стены…. Как то, чужое пламя жаждало слиться с его собственным. Как жаждало принадлежать ему. У Тсунаеши от предвкушения перехватывает дыхание. И когда Иетсуна вновь зовет его в подвалы… Он соглашается не раздумывая. Забывая о том, что Такеши смотрит ему в спину глазами побитой собаки. *** Иетсуна смотрит на огненный буран сквозь затемненное бронебойное стекло. Смотрит, как будущий Ураган с остервенением цепляется за протянутую ему руку, и как лицо Тсунаеши искажается в экстазе от того слепого обожания, с которым Хаято льнет к нему. По лицу Иетсуны расползается понимающая усмешка. О, он помнит это чувство. Это безграничное восхищение от осознания собственного всемогущества. После заключения связей Хранители становятся лишь частью своего Неба – и не более. В глазах людей и самой Три-ни-сетт они не имеют ни своей воли, ни своих желаний, они бесправны перед Небом и бессильны перед его властью… Он помнит, как кружит голову от фанатичного обожания тех, кто навеки теперь с тобой. Тех, кто никогда не предаст. Он помнит, как сходили с ума Небеса, заключившие связи. Как веровали они в свою безнаказанность, как бросали своих Хранителей в самое пекло и прятались за чужими телами. Как переставали видеть в Хранителях живых, мыслящих и чувствующих существ. Как вытирали ноги о чужую безграничную преданность, как плевали на ревность и оставляли Хранителей самих разбираться с бешеным коктейлем навязанных пламенем чувств… Сейчас ему лишь на руку помешательство Тсунаеши. Убедить Истинное Небо заключить связи – очень сложно, только если оно само не тянется… Хотя, даже так проблем хватает… Сейчас он подыграет ему. Сейчас он позволит упиваться ему собственной властью… Но уже скоро... И усмешка Иетсуны Савады становится откровенно не доброй. - Не боишься, что у него крыша поедет, суицидник-неудачник? - спрашивает Эрнесто у него из-за спины и бесшумно подходит ближе. - Уже поехала, - усмехается Савада. – Но ничего, вправим. У меня хуже было. - Не сказал бы… - Серьезно? – выгибает вопросительно бровь… …И замирает. По затылку как будто бьет пыльным мешком. Сердце падает вниз. ...Как он мог забыть? - Серьезно, - недовольно дергает киллер губой. – Ты хотя бы не устраивал файершоу. Черт бы побрал это истинное пламя, даже здесь хочет выпендриться... Эрнесто... ЭТОТ Эрнесто не видел… Не видел одного из самых важных моментов в жизни Савады... - …Я просто лучше себя контролирую, - выдавливает он наконец. – Я, наверно, пойду. Распоряжусь, чтобы этих двоих доставили в лазарет. ... И он не знает, что тот, кого он зовет своим сыном, давно уже мертв. И Иетсуна вылетает из небольшой темной комнаты, не замечая провожающего его тяжелого подозрительного взгляда. *** Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Он хочет кричать. Хочет громить все, как Занзас в приступе Ярости. Хочет прямо сейчас пойти и рассказать отцу правду. Даже зная, что это будет конец. Он хочет убить это мерзкое ожидание. И убрать с языка привкус разочарования в самом себе. Ведь несмотря на успокаивающий шепот интуиции, он знает, что лжи отец ему не простит. До конца - никогда. ....Вместо этого он смотрит на себя в зеркало. Выдыхает в последний раз сквозь стиснутые зубы. Проходится по прокушенной губе язычком бледно-желтого пламени. Приглаживает волосы. И выпрямляется, расправляя плечи. Вылеченные губы растягивает привычная улыбка. И волнение в глазах заменяет спокойная, непоколебимая уверенность. …Но сейчас он должен пойти и сделать кое-что. А все остальное… Остальное может подождать. Должно подождать. Потому, что есть такое чертово слово: «Надо». - Небо... -Я справлюсь, родной. Я справлюсь... Все готово? - Да. - Отлично... И он в последний раз одергивает рукава дорогого костюма. Из зеркала на него смотрит вовсе не Савада Иетсуна. И даже не Савада Тсунаеши. Из зеркала на него смотрит безжалостное Проклятое Небо. *** Зал переговоров в главном особняке Вонголы внушал уважение своей просторностью, темным деревом паркета, дороговизной кожаной обивки и тусклым блеском картинных рам на стенах. Это место внушает священный трепет всем, кто знаком с миром мафии, ведь именно здесь, за тяжелыми резными дверями, решается судьба миллионов людей. Здесь заключаются сделки на миллиарды долларов и объявляются настоящие кровавые войны. Сегодня здесь определят будущее целой империи. Ведь на ближайшие три года регент Савады Тсунаеши получит практически неограниченную власть. Уважаемые синьоры доны сидят в полутьме, задернув шторы и курят. Тихо жужжит кондиционер. Уважаемые синьоры доны слегка нервничают. Слегка, не сильно. В конце концов, они ожидали, что жучки обнаружат. Не ожидали, что все. С другой стороны, их противник – не просто мальчишка. Их противник – сын Савады Иемитсу и ученик Реборна, а это кое-что да значит. Например то, что он практически непредсказуем. Что он знает внутреннюю кухню и подловить его на незнании скорее всего не получится. Что он определенно не наивный подросток. И что давить на него авторитетом - бесполезно... Лучше наоборот - подыграть. Успокоить его, дать почувствовать власть. Заставить его расслабиться, потерять внимание... Уважаемые синьоры доны тихо переговариваются, потягивая из граненых стаканов воду, обсуждая в последний раз предварительные договоренности. Дон Алигренти улыбается, салютуя зажатому, нервничающему, не слишком умному, бесцветному и безвольному дону Террагросса. Дон Алигренти, конечно, расстроен тем, что регентом выбрали не его. Но ведь, в конце-концов, у него и без того немало влияния. Дон же Террагросса… Нейтральная, не слишком сильная, лишенная какой-либо способности противостоять их воле личность. Он будет прекрасной марионеткой. Для семей Альянса наступают прекрасные времена… Савада Иетсуна заявляется на собрание спустя 20 минут от начала. Заявляется без брата, но зато с Облаком за плечом. Кто вообще разрешил Хранителю войти?.. А впрочем, какая разница... По спине его мурашками пробегает холод. - Buona sera*, синьоры, - негромко здоровается Савада, с легкостью распахивая тяжелые двери, и обводит всех цепким, но совершенно спокойным взглядом. Некоторые давят возмущенно-удивленные возгласы. Потому что в руках у Савады Иетсуны человеческий череп. Это... Неожиданно. Серьезно подействует на тех, кто помоложе. На того мальчишку из семьи Абелло, например... Но для них, мастодонтов своего дела, это выглядит лишь как провокация, детская попытка напугать... - Вы опоздали, - через нижнюю губу предъявляет ему кто-то, и дон Алигренти едва заметно хмурится. Это против плана... Но семья Сагре не из их союза, и, к сожалению, предъявить он ничего не может... Впрочем, так тоже неплохо. Теперь есть прекрасная возможность посмотреть на реакцию мальчишки... Иетсуна Савада лишь растягивает губы чуть шире, вцепляясь взглядом в сухопарую фигуру дона Сагре. - Знаете, синьор… Брука, не так ли? Не стоит думать, что я не знаком с традициями лишь потому, что моя мать - японка,– чуть наклоняет он голову, улыбка его становится еще мягче. И синьор Брука, неожиданно для самого себя, нервно сглатывает. Потому, что не бывает у подростков такого взгляда. – Совет начинается ровно тогда, когда все его участники собираются вместе, не раньше и не позже. Время в приглашении - лишь желательно, а не обязательно. Так что попридержите свои претензии при себе, - желает ему Иетсуна доверительно-мягким тоном. Синьор Брука морщится. - Я лишь забочусь о вашей репутации, синьор, - выплевывет он с изрядной долей презрения. Савада приподнимает бровь. - Вот как? Это очень мило с вашей стороны... Особенно, если учесть, что ваша репутация далеко не в лучшем положении. Кстати, есть новости от Вендиче? С вас уже сняли подозрение в убийстве почтенного Джованни Сарчелло, дона Валенти? - вежливо интересуется он и довольно скалится, когда синьор Брука давится воздухом... ...Что ж. Как они и ожидали - сын Савады Иемицу явно сможет доставить им проблем. Савада Иетсуна садится во главе стола и бережно опускает на стол черепушку. Молчаливое Облако сначала встает справа, но тут же получает от Неба едва заметный сигнал рукой, и меняет сторону. Встает, по военному сцепив руки за спиной, и чуть опустив голову. Осматривает всех немного исподлобья. По-звериному. Вкупе с узким нордическим лицом и густыми бровями смотрится... Угрожающе. Немного. Хмм... - Итак, - негромко произносит Савада в воцарившейся тишине, и откидывается на спинку кресла. – Полагаю, мы можем приступить, синьоры, - и соединяет кончики пальцев. - А как же… - Тсунаеши не будет, - категорично прерывает Савада, даже не дав договорить, и добавляет: - По семейным обстоятельствам. И его мягкая улыбка буквально на мгновение становится откровенно злорадной. Дон Алигренти переглядывается с сидящим напротив доном Бонаффини - еще одним членом их временного союза. Похоже, этот мальчик не так уж опытен. Нагл - но неопытен. Ведь лицо он держит не то чтобы слишком хорошо. Это обнадеживает... - Да разве ж можно… - подает кто-то голос. - Можно, - внезапно рявкает Занзас, и нетерпеливо выстукивает пальцами по лакированному столу. – Давайте быстрее, задрали уже со своими расшаркиваниями. - Поддерживаю, - на контрасте с ревом Занзаса голос Иетсуны звучит особенно ровно. Но вопреки согласию, Скайрини и Савада перекидываются раздраженными, недобрыми взглядами. Хмм… Возможно, слухи об их союзе преувеличены... Алигренти быстро переглядывается с Алонзо-старшим, председателем Совета. И еще одним членом их союза. И едва заметно кивает. В конце концов, мнение Савады-младшего здесь и правда никого не интересует. - Ну что ж... Если у остальных нет возражений... - берет дело в свои руки Алонзо-старший, и получив лишь несколько отрицающих кивков, вчитывается в протокол заседания. - Итак. Полагаю, начать следует с вопроса… - Который всех нас интересует больше всего, - все также невозмутимо вмешивается Савада, и его наглость просто вводит всех в ступор. Он смеет прерывать Председателя Совета сильнейшего мафиозного Альянса. Мафиозного - сука - Альянса. При том, что защитить его сейчас могут только он сам и его мальчишка - Облако! Тишина постепенно заполняется не облеченным в слова возмущением. Этот мальчишка!.. Возможно, они его переоценили. Это не стратег, ни разу. Это сумасшедший, начисто лишенный элементарных социальных навыков, уважения к старшим и инстинкта самосохранения заодно! И здравого смысла. И.. Савада даже не напрягается. Только растягивает губы чуть шире и кладет руку на темя черепушки. - Иемицу тоже за. Череп клацает зубами. …И невысказанное возмущение сменяется кратким приступом ужаса. ...Может, это снова провокация?.. Савада Иетсуна тепло улыбается. На лице у него написано спокойствие. В глазах у него горит адское пламя. И когда их взгляды встречаются, он одними губами говорит: - Не сомневайтесь. Настоящий. И мягко поглаживает по гладкой черепушке. Дон Алигренти сглатывает. ...Что ж. Они определенно его НЕДОоценили. Алонзо-старший поджимает губы, перекидывается взглядами с членами их союза. И видит у всех в глазах ту же смесь эмоций, которую испытывает сам. Удивление Осознание Ужас И страх за будущее всего и всех. В разных последовательностях и пропорциях. Коктейль из серии "взболтать, но не смешивать". Кем может быть сын Савады Иемицу и ученик Реборна? Только чудовищем. - Хорошо, - наконец цедит Алонза-старший, прокашлявшись. Папка захлопывается тихим шелестом. – Тогда перейдем непосредственно к оглашению имени регента, - делает он паузу, делает пару глубоких вдохов, пока поднимается, и, уперев в Иетсуну нечитаемый взгляд, декламирует хорошо поставленным голосом: – С учетом всех мнений и фактов, с искренней заботой о будущем и настоящем почтенной семьи Вонгола, совет Альянса в третьем обсуждении принял решение возложить обязанности и полномочия регента при будущем доне Вонгола, Саваде Тсунаеши на... -Меня, - все также невозмутимо заканчивает за него Савада. И чуть наклоняет голову. На мгновение – в который раз – опускается тишина. А потом взрывается яростными, возмущенными криками и скрипом резко отодвигаемых стульев. - Это уже ни в какие ворота! - Да как ты смеешь, мальчишка?! - Какого дьявола ты себе позволяешь? Дон Алигренти только вжимается в кресло. Он знает каждого, кто кричит. Часть - мальчишки, еще не очень опытные, не встречавшиеся с маньяками с глазу на глаз. Часть - "старая кровь", сверстники Девятого. Засидевшиеся старые пердуны, искренне верящие в свое могущество. ...Идиоты, вы что, блять, не понимаете, чем все сейчас может закончиться?! Иетсуна мягко улыбается, глядя на них с равнодушным презрением, и даже не дергается, когда Облако твердой рукой останавливает одного из подлетевших к нему донов – явно кого-то из молодых. Так вот зачем... Ох, блять. У этого чудовища еще и развитая интуиция... - Куро, будь так добр, - вздыхает Савада негромко. ...И на столе перед каждым возникает папка из плотной бумаги. Подскочившему дону, сцепившемуся с Осколковым, папка прямо по темени, рассыпаясь фотографиями… Молодой человек не сразу обращает на них внимание, но когда замечает... Смотрит, не отрываясь, несколько секунд, а после бледнеет, как полотно, мгновенно позабыв и про Осколкова, и про все остальное, падает на колени и принимается сгребать цветные квадраты в белой окантовке. Савада, краем глаза следивший за этим, только растягивает чуть сильнее губы, прикрывает глаза, и бросает, как будто в никуда. - Спасибо, родной. «Никуда» отвечает ему довольным куфуфукающим смехом. ...Ситуация вышла из под контроля. Абсолютно. - Прошу, синьоры. Ознакомьтесь, - тепло улыбается им Савада, и дон трясущейся рукой поднимает плотную обложку... И тут же захлопывает. Краем глаза он видит, как белеют остальные, но не обращает на это внимания. Он смотрит на бумажную папку с его именем на обложке, как на своего злейшего врага, как на воплощенного Дьявола. По отдельности, ни один факт из этих записей не может серьезно повредить ему, но вместе… Чье-то холодное дыхание касается его затылка. И дон Алигренти особенно четко осознает, что это не его запустили в клетку к ним. Это их - запустили к нему. - Полагаю, теперь ни у кого нет возражений по поводу моей кандидатуры. Или я ошибаюсь? – доносится до него ровный, немного печальный голос Иетсуны Савады. И все выстроенные планы летят к чертям. -…Никак нет, - выдавливает из себя Алонзо-старший, с трудом оторвавшись от бумаг. И Савада Иетсуна тепло улыбается, глядя ему в глаза.