Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
— Им частично стирали память — защитный механизм от массовой истерии. — Нагито присаживается рядом, прижимает бедро к ноге Хаджиме и приближается к его уху, горячо выдыхая: — Знают единицы. Избранность порой утомляет.
— Ты лучше всех это знаешь? — губы Хаджиме дрожат в ироничной ухмылке.
— Ты, — смеётся Нагито почти шёпотом. — Единственный ты на всей планете.
>Почти детективный постканон.
Примечания
Когда-нибудь я перестану жрать литрами энергетики и писать всё это в период четырëхдневной бессонницы, НО не сегодня.
4.
05 августа 2021, 11:00
Хаджиме даже дышать перестаëт, когда задирает голову и разглядывает знакомую дверь, похожую на массивный люк в стене. Воспоминания с симуляции иглистой лентой оборачивают шею и душат сильнее с каждым шагом.
У ребят серые лица, руки — ледяные, а губы плотно сжаты.
И это настолько привычно, что хочется выдрать сердце: оттого, что за семь лет ничего не меняется, что он по-прежнему живёт в прошлом, не сейчас — не там, где он работает адвокатом и с сочувствием помогает людям делить имущество после расторжения брака. А дети, как и всегда, распределяются у многих людей по принципу «ну если ты готов платить алименты, то пожалуйста».
И всё же… Эту рутину он готов миллионы раз променять на адреналиновую лаву в венах.
Нагито тревожно жмурится с громкого щелчка, после которого двери начинают распахиваться.
А потом Хаджиме не помнит ничего.
***
Хаджиме просыпается удивительно легко и безболезненно. У него не трещат кости, не выворачиваются суставы, и голова на месте. Даже шов не отзывается на происходящее. Перед ним стоит Микан. И Хаджиме ëжится от её пристального взгляда: нездорового, решительного. За те годы, что они не встречались, её лицо вытянулось сильнее, и худоба кажется ещё страшнее. Она словно живой скелет, от ладоней которого вьются тонкие верëвки кукловода. — Здравствуй, Изуру, — сзади Микан вырисовывается силуэт мужчины. — Полагаю, ты меня не знаешь. Хаджиме кусает то щëку, то язык, чтобы задавить колкость и тревогу. Он мог бы догадаться, что его не оставят в покое. Вернее, он догадывался. И пошёл добровольно. — Меня зовут Мукуро, — представляется он с усмешкой на чëрных губах. — Не Икусаба, если что. — Взяли имя девушки в качестве отсылки? — осторожно спрашивает Хаджиме, замечая лукавые искры в карих глазах. — Несмотря на то, что ты избавился от личности Камукуры, ты способен размышлять. Похвально. Хаджиме дëргается плечами, однако молчит, сжимая губы с недовольным лицом. Микан с безмятежным видом почти незаметно напрягается, когда на её плечо ложится большая ладонь. — Милая, думаю, для нашего гостя нужны стимуляторы, — объявляет он ей, склоняясь к уху. При этом кофейные глаза насмешливо впиваются в бледное лицо Хаджиме. — Этот препарат разрабатывали мои коллеги долгое время. — С гордостью вещает он, отпуская Микан. — Он активирует отделы головного мозга, которые… мм, прозвучит грубо, но те самые, которые недоступны для обычного человека. Ты знаешь, на сколько мы используем мозг? Взгляд золотистых глаз покрыт чем-то тëмным и устрашающим. Он смотрит исподлобья, выжидающе, будто хочет что-то сделать или сказать — зарычать, наброситься, сломать лицо, чтобы человек перед ним наконец заткнулся. — Точная цифра неизвестна, — тихо отвечает Хаджиме пересохшими губами. Его сердце бешено заливается в уши безостановочными ударами. — Но не на сто процентов. — Какой ты спокойный, — одобрительно кивает Мукуро. — На обычных людях эксперимент не удался… — его рука мягко взвивается в воздух, и пальцы нажимают на пульт. Хаджиме с паникой во взгляде рассматривает, очевидно, уже мëртвых людей, которые… — Ты верно понял, — Мукуро отбрасывает пульт небрежным жестом и самодовольно ухмыляется. — Никакой убийственной игры нет. Просто один человек периодически вкалывает стимулятор, а потом мы наблюдаем за результатами. — Тогда зачем, — Хаджиме сглатывает до боли в шее, — вы загнали туда весь Фонд? Мужчина искусственно смеётся, отчего дрожь обнимает плечи Хаджиме и, кажется, ведёт по спине острым лезвием. — Для зрелищности. Понятно. Больной. Да в принципе-то какой адекватный человек займётся возрождением трагедии? Ещё и таким безвкусным, идиотским способом? Дилетант. Именно так хочет сказать Хаджиме, чтобы заглушить осознание того, что он с минуты на минуту отбросит коньки. — Ты, я уверен, переживëшь стимулятор. Микан механическими движениями наполняет шприц. — А вот остальные Осколки вряд ли. Так что мы решили кое-что интересное, — Мукуро неотрывно наблюдает за смятением и ужасом на лице Хаджиме, чьи руки неудобно связаны за спиной. Не менее тупое клише. Точно дилетант. — Личность Изуру совершенна. И именно он закончит стимулятор. — А если не закончит? — вырывается у Хаджиме. Ледяные пузырчатые мурашки обхватывают руки. — Тогда обойдëмся без Осколков. Вот оно как. Микан подступает к нему с покорностью в глазах. Хаджиме пытается уйти от её прикосновений, дëргается, но неизбежно принимает тот факт, что теперь неизвестная дрянь течёт в его организме. Он не слышит разговоров, неотрывно разглядывает обнажëнное плечо с местом укола и панически вздрагивает. — Вы проделали всё это, чтобы просто поймать меня? Мукуро довольно щурится, размахивает руками и горделиво разводит плечи. Шакал грëбаный. — Я организовал теракт. В глазах жжëтся. Хаджиме сжимает зубы, игнорирует острый ком в горле, из-за которого становится почти невозможно дышать. Укол горит не физически — скорее, эмоционально из-за осознания, что он может умереть. — Я поймал твоего клиента и заставил тебя прийти в то место. Но, к сожалению, ты не явился. Пришлось привлечь твоё внимание иными способами. — А трупы? — тихо, почти неслышно шепчет Хаджиме пересохшими губами из-за тревожной схватки в груди. — Я знал, что Нагито Комаэда тебе ближе, чем кто-либо ещё. Поэтому использовал его любовь вмешиваться во всё, о чем никто никогда не просил. — Для привлечения внимания, — расшифровывает бесцветным голосом Хаджиме, сдавливая запястья о верёвку. Мукуро надменно смотрит на него. — Я подбросил папку с подлинными фотографиями, чтобы вы не сбились со следа. Хотел поймать вас там, но появились Пекояма с Кузурю. Пришлось действовать по резервному варианту, — он иронично усмехается, отчего Хаджиме почти дëргается ему навстречу из-за всплеска гнева. — Заплатил работникам, подставив их под наëмников. Чтобы припугнули вас. — Вы же неадекватный, — с сочащимся ядом рычит Хаджиме и не сдерживается — бьёт ногой в воздух, чтобы вылить агрессию в пространство и не сгореть в ней самому. — Может быть, — Мукуро беспечно, совсем неискренне сжимает свою грудь в притворной скорби. — Потом я от имени Фонда выслал вам уведомления. И вот вы здесь. Хаджиме нервно улыбается. Уведомления он, идиот, выслал. Тупой баран — вот кто он, не гений. — А другие? Что вы вообще с ними сделали? — Их просто было поймать. Немного, — Мукуро щурится, — напугал и призвал в Фонд. А потом они, — его голос становится похожим на Монокуму, — очнулись здесь. Я захватил Фонд! Вместе с моими последователями, кто тоже видит необходимость в повторении трагедии. Он с жестокой ухмылкой бросает ему под ноги чëрно-белые заколки. Хаджиме рефлекторно отодвигается, чувствуя, что при касании они расплавят его кожу горячей кислотой. Он сдаётся и молчит. Ему страшно и больно дышать полной грудью — вот-вот сорвётся до ничтожного крика, который не будет услышан никем, кроме безумца, безвольной одноклассницы и одиноких стен. — Отчаяние прекрасно! — Мукуро, — экран внезапно вспыхивает. На нём высвечивается беспокойное лицо какого-то юнца. — Макото Наэги и Аой Асахина исчезли. — Исчезли? — непонимающе повторяет мужчина и нервно одëргивает водолазку. — По камерам их не нашли. Он резво поворачивается в сторону двери и, громко топая, бросает: — Посмотри за ним, Микан. А потом глухая тишина окутывает их. Микан секунду всматривается в дверь и тут же бросается к Хаджиме. — Всё нормально, — судорожно шепчет она, хватаясь за узел на руках ошеломлëнного Хаджиме. — Это была глюкоза. Всё хорошо. Прости, пожалуйста, что испугала тебя, — бормочет Микан со слезами на лице. Хаджиме даже сказать ничего не может. Его глаза так широко распахнуты, что видят лишь темноту. Когда руки свободно двигаются, он глупо смотрит на красные пятна и ссадины, но и их почти не различает. — Пойдём, пойдём, — Микан аккуратно подталкивает его в спину, ведёт к противоположной двери. — Цумики, тут камеры, — дрожащим шëпотом сообщает Хаджиме, опасливо косясь на маленькие объективы. — Они не работают, — кратко объясняет она и протаскивает Хаджиме через весь длинный коридор. — Я не знаю, как отсюда выбраться. Хаджиме качает головой, прислоняется к стене, желая выиграть жалкую минуту для спокойствия. Его укачивает и мутит. — Ты не знаешь, где наши? Микан поднимает мокрое лицо и начинает плакать сильнее. — Нет, нет, не знаю, прости. Я видела, как убивали твоего клиента, я ничего сделать не смогла, я решила не сопротивляться и вообще… Она вздрагивает, когда Хаджиме с лёгкой улыбкой кладёт ладонь ей на плечо. — Всё в порядке. Давай поищем выход. Микан быстро-быстро кивает.***
Нагито задумчиво осматривает Макото. — Это небезопасно, — говорит Аой, выглядывая из секретного входа. Макото напряжëнно о чём-то думает, поэтому удивительно долго выдерживает интригу. Наконец его лицо расслабляется, морщины на лбу разглаживаются, и он превращается в такого же парня, которого Нагито знал ещё с шестнадцати лет. Это безумно странно: видеть человека, почти не повзрослевшего лицом. Словно трагедия что-то изменила в их телах: они очень медленно меняются. — Мукуро не знает об этом месте. Не успел осмотреть здание полностью, — говорит Макото глубоким от тревоги голосом. — Наше отсутствие заметят. — А дальше что? — Нагито одним движением захлопывает дверь-стену и оборачивается к ним. — Я понимаю, что ты волнуешься о своих, — Макото сжимает губы и тяжело вздыхает. — Но мы будем делать всё, что в наших силах. Макото продвигается вглубь ниши, в которой тускло мерцает лимонный свет. Он выводит их в маленькую комнату и тут же выдвигает клавиатуру. Небольшой экран компьютера пиликает и слепит их. Аой морщится, встаёт по правую руку от Макото ко второй клавиатуре и начинает что-то вводить. — Эту комнату мы оборудовали после убийственной игры. Как видишь, она понадобилась, — монотонно рассказывает Макото, выводя записи с камер на экран. Их немного: лишь основные локации, в которых Нагито успел побывать ранее. Очухался в одном из бесконечных коридоров посреди разбросанных листов и сломанных ручек. А потом, пока бродил в поисках кого-нибудь, случайно наткнулся на Макото и Аой. Везение, мать вашу. — Макото, — Нагито отводит взгляд, когда замечает ужасно личное в образе позитивного парня. — Чтобы ты знал, Бьякуя себе места не находит. Его плечи сильно вздрагивают, кадык дëргается, а глаза вспыхивают чем-то болезненно тëплым. Светло-серый свет экрана ложится неровными пятнами на бледное лицо. — Спасибо. Аой, следящая за всем этим с очевидным любопытством, обнимает себя поперёк живота и подмигивает Нагито. Благодарит. — Пока нас не раскидало с Кëко по разные стороны здания, мы нашли кое-что интересное у… трупов, — Макото не сразу приближает картинку из-за дрожащих рук. — Кëко говорила про постинъекционные кровоподтëки. Им что-то вкалывали. — Понятно, — Нагито чешет ладонь до жжения. — Из-за этого они и умирали, скорее всего. — Не скорее всего, — Аой двигает губами, тем самым разминая челюсть. — Только мы не знаем, что это за препарат. — Я предполагаю, что это не обычный яд для убийственной игры, — Макото внимательно смотрит на экран с незнакомыми для Нагито людьми. — На них экспериментировали. Нагито трëт лицо, чтобы согнать неприятные картинки из-под век. Сердце сжимается с каждой минутой всё сильнее, когда на камерах он не может заметить Хаджиме: из Фонда кто-то периодически светится, из его ребят, даже Фуюхико с Пеко, которая угрожающе держит гладкую доску, уже трижды поменяли локацию. — Что случилось? — Аой мягко, будто они близкие друг другу люди, гладит его по плечу. Нагито ощущает, что этот жест больше для удержания — кажется, у него темнеет в глазах всё чаще. — Ты меня слышишь? — Да, — Нагито бессмысленно кивает, жадно вглядываясь в людей и пытаясь узнать знакомый силуэт, но безрезультатно. — Просто не вижу тут… Хаджиме. Макото заинтересованно обращает взгляд на экраны и вновь долго молчит. Следит за передвижениями. — Он у Мукуро, — он листает видеозаписи, быстро перематывает, сверяется со своим выводом. А потом громко сглатывает. — Больше нет вариантов. Ногти Аой впиваются в плечо Нагито, удерживая его в реальности. И пока они молча смиряются с ужасным положением дел, на экране появляется новая фигура.***
Им удаётся выбраться почти с первого раза. Они не плутают во множестве коридорах, которые, наверняка, заведут в тупик. Кто вообще проектировал здание? Или его специально строили для таких нелепых случаев? Микан уже не плачет. Смущëнно молчит, не отвечая Хаджиме. Вопросы встают поперёк горла — и от возможных ответов тянет зажать шею, чтобы сдержать подкатывающую панику. Теперь они на территории убийственной игры. И поймать их легче за счёт бесчисленных камер, которые упираются глазами в затылок. Микан больше не сможет подыграть Мукуро, а значит, последние шансы на хлипкий план побега с громкими гулами рушатся. Экраны молчат, нагоняя напряжение. Его можно резать тупыми ножами — эффект будет тот же. И натягивает канат страха ещё одна вещь — абсолютная тишина. Даже шаги тихие, не разносятся эхом по пустому пространству. Адреналин вскипает в венах с каждым мгновением, и Хаджиме кажется, что он вот-вот расплавится от этого. А потом ему в уши врезается мерзкий звук скрежета двери. Микан испуганно вздрагивает и замирает, заставляя и Хаджиме осторожно остановиться, чтобы не издать ни звука. Он узнаёт его сразу — тот самый парень с беспокойным лицом, который уведомил Мукуро о пропаже Макото с Аой. Он решительно двигается к ним, стискивая в кулаке нож. Хаджиме для поддержки сжимает предплечье Микан, пока та дрожит и еле-еле дышит. — Ты нас не убьëшь, — кричит ему Хаджиме, отходя на пару шагов назад. — Я знаю, — сухо усмехается он, наступая резкими движениями, от которых тревожно мëрзнет желудок. — Но это не значит, что я не могу чуть-чуть порезать вас. Хаджиме перехватывает ладонь Микан и тянет её за собой в один из кабинетов, в котором оседает жуткий сумрак. Нет смысла обыгрывать психа — тот явно вышел не припугнуть их. Они замирают в отдалении, тяжело дышат, пытаясь выровнять дыхание и не выдать своё местонахождение — пока тот шарится в темноте, у них есть маленький шанс на побег. Но успокоиться тяжело. Особенно когда ты видишь тощий силуэт, заходящий в комнату уверенными шагами. — Не знаю, что Мукуро собирается от тебя получить, — злобно шипит он, — но ты, очевидно, слишком тупой, раз даже спрятаться не можешь. Микан ответно стискивает ладонь до ощутимого хруста суставов. — Выходите, — объявляет парень и бросается в их сторону. Хаджиме соображает быстро — отклоняется в сторону, едва не роняя Микан на себя, когда спотыкается о перевёрнутый стул. Теперь шума ещё больше. Микан в безмолвной истерике сама утягивает Хаджиме в сторону выхода. Сзади них слышен мат и нелепые ругательства, а также топот, который периодически прерывается из-за того, что парень налетает на разбросанные предметы. А когда Хаджиме с Микан оказываются в коридоре, им обоим прилетает по лбу чем-то тяжелым — искры ярким потоком сыпятся прямо из глаз, и боль иглами простреливает переносицу. — Твою мать, — шипит Хаджиме, от неожиданности влетая в стену. Микан приземляется где-то рядом. Слышится второй хлопок, и на этот раз к ним валится третье тело. Правда, без оружия. — Простите, — сухо говорит Пеко, забирая нож и добавляя ещё один удар доской по затылку парня. Тот отключается моментально. Хаджиме агрессивно растирает ссадину на лбу, что резко перетекает на нос. И боль всё ещё жутко гудит в голове. — Простите? — кричит Микан возмущëнно, когда, пошатываясь, поднимается. — Не рассчитала, — совершенно неискренне оправдывается Пеко, смеясь глазами. Фуюхико появляется из ниоткуда со второй такой же доской. — Ой, — он сочувственно улыбается недовольным лицам и неловко откидывает деревяшку. — Ой, — ядовито отзывается Хаджиме, отбрасывая чужую руку. — Ну и что здесь происходит? Фуюхико с Пеко переглядываются. — Да ничего особенного пока. Никаких трупов не видели, за нами не гнались. Вот только не удалось никого встретить, кроме вас. — Да и то за вами гнался придурочный, — Фуюхико беззастенчиво тыкает ботинком тому в бок. Хаджиме уныло вздыхает. Однако обидная (из-за ссадины на лице) благодарность мягко оглаживает его живот.***
— А не мог ли он вкалывать те инъекции? — Нагито почти не смеётся, когда осознаёт, что Хаджиме неплохо так приложили доской. Правда, сначала у него замерзает тело от кончиков пальцев до корней волос, когда он наблюдает за побегами Хаджиме с Микан от неизвестного. — Кто знает, — Макото расслабленно опускает плечи, понимая, что им ничего больше не угрожает. — Думаю, нам стоит выйти. — Что мы вообще тут делали? Макото бросает короткий взгляд через плечо и как-то глухо, словно он сдерживает судорожные вздохи, отвечает: — Я надеялся найти Мукуро. Но его нигде нет. — Либо вне здания, либо не попадался на камеры, — Аой шаркает обувью и щурится в тусклом свете. — Торопиться надо. Они быстро передвигаются по коридорам, опасаясь каждого громкого шороха. Нагито рвëтся впереди остальных, чтобы побыстрее найти Хаджиме, и иногда одëргивает себя за свой безрассудный быстрый шаг, который может обернуться против него. Однако он так же невольно задумывается об их совместной с Макото удаче, которая, по сути, должна давать двойную степень везения. Плюс на плюс даёт плюс. Так что Нагито тянет своих спутников за собой, заставляя их молчаливо перекидываться взглядами и гадать истинные причины такой спешки. Знакомые голоса радостно вливаются ему в уши, отчего Нагито улыбается, стараясь это скрыть. Ему вмиг становится комфортно и спокойно, даже кажется, что по телу струится мëд — его липкие концы приятно ложатся на кожу. — Ребята, — зовёт Аой и машет им для привлечения внимания. Все разом замолкают, обращая безумно испуганные взгляды. Доска в руках Пеко слышно трещит от силы, с которой она сжимает её. — Макото? — Нагито? — Аой? На лице Нагито, которое по цвету сравнялось бы с землистым оттенком, расцветают алые маки — от адреналина и радости. Он оказывается рядом с Хаджиме за одно мгновение и, улыбаясь до лучиков у глаз, мягко щëлкает его по щеке указательным пальцем. — Хорошо тебя приложили. Хаджиме удивлëнно пялится на него, приоткрыв рот. Потом громко фыркает и аккуратно касается распухшей переносицы. Он чувствует, как там расплывается чëрный синяк. — А ты откуда знаешь? — Мы наблюдали за всем через камеры в одной из секретных комнат, — Макото нервно дёргает руками, объясняя больше себе, чем остальным. — Попытались найти Мукуро, но не смогли. — Он недавно ушёл от нас, — Хаджиме отнимает ладонь от лица. Уверенность от его слов тает чересчур стремительно. — Искать вас… Макото напрягается и отчуждëнно смотрит сквозь него. — Тогда нас скоро найдут, — неутешительно заключает он с отстранëнным лицом. Хаджиме различает в нём слишком огромный поток эмоций: от смятения до гнева. И если первое понятно в данной ситуации, то последнее прослеживается лишь в плотно сжатой челюсти. Возможно, ему непривычно наблюдать за столь личными вещами: Макото никогда не выглядел таким потерянным. Поэтому Хаджиме жалостливо поглядывает на него из-под ресниц, пока он беспокойно вертится по коридору. — И что делать? — Ударь их ещё раз доской, — предлагает Хаджиме, переводя взгляд на невозмутимую Пеко. Нагито сзади издевательски хохочет напару с Фуюхико и Аой, что держится всеми небесными силами, но сдаётся, и все три голоса вонзаются в Хаджиме притворным раздражением. — Вы свиньи, — Хаджиме нелепо морщится, вызывая второй заход в истерическом смехе. Макото слабо улыбается. — Этого мы допросить не сможем, — высоким голосом говорит Фуюхико, утирая слëзы. — Остаётся идти дальше. — Пусть поспит, — миролюбиво кивает Пеко и насмешливо усмехается. Микан только сейчас решает подать признаки жизни и присаживается перед парнем. Она неловко залезает к нему в карманы и краснеет всё сильнее от своих действий. В её руке появляется пустая ампула с остатками жидкости на стенках. — Это стимулятор, — рассказывает она, заметив заинтересованные взгляды. — Активирует определëнные отделы мозга. Мукуро недоработал его, из-за чего совершенный человек у него не выходит. Хаджиме продолжает под нескончаемые вопросы: — Он собирался обколоть этой дрянью меня, но не получилось. Хаджиме ëмко рассказывает о случившемся и ëжится от пристальных взглядов, что облепливают его тело. — Шикарно, — разводит руками Фуюхико и хрустит пальцами. — Значит, их препарат не работает, — Макото поджимает губы в разочарованном жесте. — Поэтому умирали люди. — Нужно найти этого придурка, — Фуюхико разворачивается в противоположную сторону и решительно двигается в полумрак, — и сломать ему лицо. Остальные нагоняют его спустя половину минуты, когда понимают, что делать больше нечего. Нужно выбираться.***
Бьякуя смотрит на людей в форме с оружием с безразмерной надеждой, маскируя её под ледяную скуку. — Нет ничего невозможного, — тот же мужчина в костюме стоит рядом, и его образ светится безграничной властью. — По ощущениям, организовал всё это дилетант. — Псевдопоследователь? — Бьякуя поправляет очки, стреляя быстрым взглядом в сторону спокойного лица. — Разве подобные способны организовать что-то настолько масштабное? — Вспомни, сколько таких мы устранили. Много. Очень. Бьякуя перестаёт считать их после двадцатого. И, что удивительно, все они замахиваются на невозможное, чем и губят себя с самого начала. А этот тип по имени Мукуро обгоняет всех предыдущих циркачей. Правда, весь его замысел можно разбить даже настолько маленькой армией, которая строевым шагом приближается к двери. — Всё будет в порядке, не умрёт твой Наэги. — В голосе мужчины проскальзывает беззлобная насмешка. Бьякуя хмурится, отгоняя неприятный ком смешанных мыслей. Пальцы дрожат, когда он нервно — в тысячный раз — поправляет очки. Он скрывается в однотонной толпе, чтобы найти одного-единственного человека. Тот возвышается над остальными молчаливой, жуткой скалой, от которой веет угрозой и мрачным недовольством. — Я знаю, что мы не ладим, — тихо говорит ему Бьякуя, задирая голову. Смотрит не презрительно — как обычно даже на тех, кто выше — а мягко. Просит. Мужчина, видимо, смеётся, хотя внешне это никак не проявляется. — Найди первым делом Макото. Он молчит, незаметно кивая. Грудь Бьякуи разрывает удовлетворëнный вздох.***
Бьякуя всегда бесился с этого Рэйдена — ледяная глыба (холоднее Бьякуи), которая из эмоций знает только насмешливые ухмылки и многозначительное «ага». Макото после трагедии, когда помогал военным в восстановлении в должностях, протащил его по карьерной лестнице, твердя одно и то же: «Он может гораздо больше, если дать ему полномочия». Вот тебе и полномочия. Бьякуя всё ещё бесится, когда наблюдает за их почти односторонними разговорами. Макото на тот момент не знает о чужих чувствах, не догадывается, как у него сводит желудок от щекотливой ревности. И как он одновременно с этим благодарен Рэйдену, который при малейшей просьбе со стороны Макото готов посшибать горы. Бьякуя тоже так мог. Не физически, конечно, но этого хватило, чтобы однажды Макото первым потянулся к нему. Он всё же становится спокойнее, наблюдая за высоким силуэтом, исчезающим в здании.***
Они и вправду сталкиваются с Мукуро, когда движутся к выходу-люку. Тот выглядит невменяемым — с пистолетом в страшно трясущейся руке, с безумным пожаром в карих глазах, потемневших от злобы. Хаджиме сжимает зубы из-за горячей пульсации в предплечье. Ему кажется, что кожа сжирается чëрным огнëм в месте инъекции. Хотя это была всего лишь глюкоза. Они замирают, не делают даже слабых движений, чтобы не провоцировать его. — Я не убью вас, — обещает он, направляя дуло в ноги. — Но вот научить играть по правилам не помешает. Они явно сговорились с тем, кто сейчас блаженно отдыхает в коридоре рядом с доской. И всё же несмешно. Первый выстрел попадает рядом с ними, вонзаясь в пол. Эхо гудит нескончаемым гулом. Все синхронно сдвигаются, тяжело сглатывают и широко распахнутыми глазами следят за Мукуро. Шум крови нарастает, вгоняя в голову мысль о том, что они не могут перевернуть ситуацию в свою пользу — не тогда, когда у того огнестрельное оружие. Хаджиме не чувствует прежней боли в носу, её заменяет жуткий холод, текущий в колени. И руки подрагивают от напряжения. — А ты, — взгляд Мукуро леденеет, — очень некрасиво поступила. Второй выстрел едва-едва задевает ухо Микан. Она испуганно хватается за него больше от неожиданности, чем от боли. Её ладонь окрашивается в рубиновый. Осознание, что сейчас произошло, резко врезается в мысли, и она дëргается в сторону в страшной истерике. Фуюхико мягко обнимает её за талию и подтаскивает ближе к ним с Пеко, защищая от дальнейших выстрелов. Они хранят молчание, даже не кричат, когда рядом с ними в опасной близости проносятся пули. Их челюсти плотно сжаты — почти до хруста. Им удаётся медленно двигаться обратно по коридору. Мукуро нагоняет ужаса, страшно ухмыляется, вещает о чём-то нездоровом и посреди диалога стреляет, заставляя сердца отрываться в груди. Аой вдруг вскрикивает и тут же замолкает, кусая свою ладонь, чтобы не закричать от жалящих пчëл в бедре. Знает ведь, куда стрелять. Остальные ошеломлëнно разглядывают серое лицо с огромными глазами — Аой пытается унять судороги и затолкнуть кровь обратно. Она тихо шипит, крепко жмурится и вздрагивает от предупреждающих пуль, которыми усеян весь пол. — Аой, — Макото пытается коснуться её тела, но тут же одëргивает ладонь от выстрела. В воздухе разрывается напряжение. — Я сама, — Аой глубоко дышит — её грудь страшно вздымается, а лицо становится мокрым от нагрузки. Она выпрямляется, сгибая ногу, чтобы не щуриться от горячих импульсов. Кровь всё ещё толчками пропитывает штаны. — Всё нормально. Нагито вдруг охает и в панике хватает Хаджиме за руку, получая в ответ крепкое рукопожатие. — Для чего ты это делаешь? — голос Аой ощутимо дрожит, скатываясь в панические отголоски. Мукуро вздëргивает бровь и опускает пистолет. Угол губ у него ползёт вверх — сумасшествие так и проглядывается в чертах лица. — Я хочу возродить трагедию. — Зачем? — спрашивает Макото достаточно спокойно. Его кадык, впрочем, часто двигается после короткого вопроса. — А разве идея Джунко не была прекрасна? — он ловко крутит пистолет. — Идеология отчаяния и надежды очень завораживает. — Тебя не пугает, что трагедия когда-то затронула и тебя? Золотистые глаза Хаджиме расплавляются в медовый цвет. От ненависти и непонимания. Они участвовали в трагедии. Они стали Осколками, они сеяли хаос и ужас. От упоминания их имён у многих страшно сжималось сердце. Они находились в центре бесконтрольного кошмара. И они же помогли положить этому конец. — В смертях нет ничего красивого, — добавляет Нагито, прикусывая верхнюю губу изнутри. — А я и не заметил, — Мукуро иронично разводит руками, а следом задумчиво чешет подбородок. — В любом случае, не тебе об этом рассуждать. Хаджиме почти ржёт вслух. Конечно. Не ему. Нагито тоже, судя по дрожащим губам, смеётся внутри себя. А шрамы вспыхивают застарелой болью. Аой где-то рядом вновь вздыхает, почти падая на пол: Макото, не раздумывая, подхватывает её за талию и медленно опускает на пол. — Бедняжка Асахина. Больно? — притворная забота грязным комком запихивается в глотку. — Вы безумно скучные, — подытоживает он после следующего выстрела, отчего Макото тяжело сглатывает. — Никакой реакции. — Сейчас будет тебе реакция, — Фуюхико шипит с тычка в бок от локтя Хаджиме. Он почему-то никак не комментирует происходящее — лишь неотрывно смотрит в глаза Мукуро, пытаясь, видимо, отыскать ответ. Мукуро реагирует мгновенно — разворачивается, подставляя спину, и наугад стреляет в темноту. Из неё выглядывает человек с экипировкой и автоматом. Он не стреляет, только жутко наблюдает и не шевелится даже когда пуля попадает ему в грудь. Фуюхико громко ругается, успев предположить, что это призрак пришёл по их души. И сейчас безучастной скалой наблюдает за человеческими метаниями. Фигура распрямляется и пошатывается от неумелого выстрела. Руки Мукуро трясутся сильнее, чем у наркомана. — Да что же такое… — он успевает присматривать за толпой позади, что не менее ошеломлëнно разглядывает силуэт, и за неизвестным, от которого трясутся колени. — Почему ты не сдыхаешь? — кричит он, панически отходя подальше. Звук хаотичных выстрелов прерывается ровной автоматной дробью. И все ровно в цель — в теле Мукуро. Он валится на пол в установившейся тишине. — И чё, так просто? Фуюхико повторно шипит с того, что Нагито отдавливает ему ногу. Они опасливо, не моргая, смотрят в упор на военного, пока тот не опускает автомат. Он молчит, машет рукой в сторону выхода и подходит к Мукуро, чьё тело дëргается в предсмертных конвульсиях. Хаджиме отмирает первым, мотает головой в указанное направление, и они, недоверчиво следя за действиями неизвестного, аккуратно обходят его как можно дальше. Даже Аой, в крови которой вспыхнул адреналин, двигается относительно ровно — хромает, жмурится, но идёт. — Макото, — тихо зовёт военный. — Кто-нибудь ещё в этом замешан? Макото, судя по сощуренным глазам, узнаёт голос, и опускает плечи. — Ты нас напугал, — растерянно отвечает он, прикладывая ладонь к сердцу. — Дальше по коридору лежит ещё один соучастник. И несколько из них рассредоточены по зданию. Мужчина хмыкает на слове «лежит», брезгливо отряхивает руки в перчатках от крови и поднимается во весь свой огромный рост. — Мёртв. — Спасибо, — тянет Нагито и нервно выворачивает кисти. Военный оборачивается через плечо, немного медлит и кивает. — Не за что.***
От пережитого хочется то ли орать до повреждения связок, то ли свалиться без сил на ближайшую поверхность и не просыпаться, пока организм не восстановится после встряски. Теперь, когда адреналин испаряется, оставив лица белыми, ноет каждый участок тела. Микан вообще молчит от стресса, сжимает ухо и вздрагивает от громких звуков. Хаджиме старается разговорить её после того, как ему обрабатывают лицо, но она опустошëнно смотрит сквозь него. Ему жаль. Ребята выглядят не лучше: некоторые с мёртвыми лицами от страха, окровавленные и изломанные. Они неохотно отвечают на его вопросы, но в целом не проявляют агрессии за вторжение в их жизнь. Зато Нагито выглядит живее остальных: улыбается ярко, намертво приклеивается к Хаджиме, то обнимая его, то используя в качестве подушки, когда они сидят рядом с тем же зданием, внушающим животный ужас. Военных и вправду много. Снуют одинаковым пятном, вытаскивают мёртвых людей, сверяются с чем-то, мелькая мимо карет скорой помощи. Кëко светится где-то рядом с чëрными мешками. Изучает, что-то ищет. Макото в стороне с бледным лицом разыскивает Бьякую, а когда замечает, расцветает до невозможного. Хаджиме наблюдает за ними с теплой нежностью: и за переглядками, и за отчаянными объятиями. У них обязательно всё будет хорошо, Хаджиме уверен. Нагито сбоку с интересом разглядывает их и тихо спрашивает: — Ты как? Хаджиме отводит взгляд и с тяжёлым вздохом откликается: — Лучше, чем могло бы быть. — Это хорошо, — тянет Нагито и замолкает, создавая уютную тишину. — Что планируешь делать дальше? — Первым делом закончу с детективными разборками, — он прижимается к его уху и громко выдыхает. — Ну и отосплюсь. Желательно с тобой. Хаджиме замирает. Сладкое удовлетворение тëплыми волнами обхватывает рëбра. — Хорошо. — Будет ли уместным признание в любви? — Нагито втискивается в его шею, чтобы лечь поудобнее. Белые волосы тычутся в лицо. — Думаю, да? — Ладно, — Нагито облизывает губы и говорит: — Я готов ругаться с администраторами отеля ради лучшего номера. Хаджиме хрипло смеётся, дотягивается ладонью до его волос и мягко треплет их. — Я тоже. — Что «тоже»? — Готов мириться с твоими волосами повсюду. Нагито отрывается от плеча и возмущëнно открывает рот: — Они не выпадают. — Верю. А потом они целуются с жадностью и остервением — как и в самом начале их непростых отношений. Хаджиме до счастливых искр в груди рад держать знакомое до мелочей лицо в своих ладонях. Бусины браслета сверкают ярче. Жёлтый клевер на не менее жёлтой папке больше не кажется ужасным.