Хрустальный цветок

***

Утро вновь наступило привычным образом для Кая. Солнечные лучи только начинали пробиваться сквозь шторы не его спальни, когда он уже был на ногах. Его день начинался с неизменного ритуала, водные процедуры, свежая пара перчаток и погружение в работу. Эта рутина была для него якорем в мире, полном непредсказуемости, и позволяла сохранять контроль над собой и окружающей действительностью. Однако мысль о том, что прошло уже четыре дня со встречи с омегой, а они так и не пересеклись, его тревожила. Ему не хотелось признавать это, но отсутствие Изуку в его жизни начало ему казаться странным, почти пустым хотя знакомы они мало. Он слышал от Раппы, что омега отлично сдружился с ним и даже активно тренируется, используя свою причуду. Кай был рад тому, что Изуку обжился, но в то же время его тянуло к этой тихой, загадочной фигуре. И даже его занятость, погружение в дела, не могли до конца отвлечь его от этих мыслей. Время медленно приближалось к обеду, когда дверь в его кабинет тихо приоткрылась, и вошёл Немото. Его спокойное и уверенное присутствие было знакомо Каю, и он коротко кивнул в знак приглашения за стол. — Докладывай, — произнёс Кай, вглядываясь в лицо Немото. Немото, привычно поклонившись, приступил к своему отчёту. Его голос был размеренным и чётким, без каких-либо лишних эмоций, как и всегда. Кай слушал внимательно, не перебивая, но его мысли начинали крутиться вокруг деталей, которые упоминал бета. — Инко Мидория, бета — начал Шин, — ранее была замужем за альфой по имени Хисаши Мидория. Взяла его фамилию, раньше была Инко Такахаси. После рождения их сына и выявления его статуса омеги, по словам старых соседей Хисаши ушёл из семьи, и его местонахождение на данный момент неизвестно. Говорят, что было много ругани и криков насчет этого. Кай почувствовал лёгкое раздражение при упоминании этого мужчины. Оставить семью из-за того, что его ребёнок — омега? Он мог бы ожидать подобного от какого-нибудь ничтожества. Однако он быстро отогнал эти мысли, сосредоточившись на продолжении доклада. —Сама Инко Мидория — женщина маленького роста с зелёными волосами. Сын её полная копия. Она одна растила омегу и работает медсестрой в старой больнице сейчас находится в отпуске. После его пропажи переехала из их старой квартиры в более маленькую. В неблагополучном районе. Она несколько раз подавала заявления в полицию о пропаже сына, но следствие вскоре зашло в тупик, и дело было закрыто через две недели. Ходили слухи, что ребёнок мог просто на просто совершить суицид ведь был беспричуден. Омега подвергался травли по словам соседей и приходил домой всегда избитым. Поэтому они охотно верят в версию с самоубийством. Также на крыше была найдена его школьная сумка и обувь. По статистике это частый случай. Сама же Инко только недавно перестала подавать заявления и ходить в полицию, ведь в его документы уже записали и утвердили то, что он уже мертв. -Кто посмел издеваться над ним? Кто посмел вообще трогать его? – злость охватила Кая ему хотелось найти этих подонков и стереть их с лица земли, что этих, что тех крыс с лаборатории. Внутри него кипела чистая ярость. Он старался ее подавить, но тяжелая атмосфера в кабинете была очень заметна. Немото с молчаливым удивлением смотрел на своего босса. Не зная, что ответить. - Эээ босс имена неизвестны, только то, что это были одноклассники. – спокойно ответил бета. -Грр хорошо, постарайся выяснить и это, мне нужны подробности! И ты говоришь его сумка и обувь была найдена на крыше? – Уже более спокойно спросил альфа. - Да, когда начались поиски было предположение что он спрыгнул с крыши. Вы ведь слышали поверья что те, кто хочет закончить свою жизнь самоубийством оставляли рядом свою обувь. Но в чем загвоздка тела не было найдено. Подробности я не смог найти, ведь дело закрыли очень быстро. Немото достал из папки несколько документов, включая последние отчёты по делу о пропаже и возможные адреса её новой квартиры. Он озвучил адрес, и Кай мысленно отметил его. — Она живёт на улице Такоба, дом 22. Ведёт тихий ничем не выделяющийся образ жизни и, похоже, до сих пор не смирилась с потерей сына. Кай кивнул, хотя эта информация была довольно предсказуемой. Инко Мидория казалась ему женщиной, которая, несмотря на горе, не утратила надежду, как и ее сын. Он не мог не уважать её за это. Также он поставил себе галочку расспросить омегу про крышу и узнать подробности того, как его похитили. — Хорошо, — наконец, заговорил Кай. — Завтра я нанесу ей визит. Женщина имеет право знать правду. Он почувствовал, как тяжесть этих слов давит на него. Как сообщить матери, что её сын жив, но что с ним произошло нечто ужасное? Что сказать ей, чтобы облегчить её боль, не открывая всю жуткую правду? — Подготовь машину на завтра, — добавил Кай. Немото кивнул и поклонился, затем тихо вышел, оставив Кая снова одного. Альфа на мгновение задержал взгляд на закрытой двери, прежде чем вернулся к своим мыслям. Вопрос о том, как вести этот разговор, тревожил его больше, чем он хотел бы признать. Он поднялся из-за стола, чтобы размяться, и посмотрел в окно. За ним город жил своей привычной суетой, люди спешили по своим делам, но мысли о встрече с Инко Мидория не покидали его. Наконец, он отвлёкся на рутинные дела и приказал позвать Мимика. Тот вошёл с папками в руках, и они начали обсуждение финансовых вопросов: распределение бюджета, текущие сделки и планы на будущее. Мимик говорил с увлечением, рассказывая о новых возможностях для бизнеса, но мысли Кая постоянно возвращались к завтрашнему дню и тому разговору, который ему предстояло провести. Время прошло незаметно, и, когда стемнело, Кай понял, что пора завершать дела. Он отослал Мимика, который, поклонившись, ушёл, и сам медленно поднялся, направляясь сначала в его личный спортзал что бы размять кости и после тренировки приняв холодный душ, он пошел в свою временную комнату. Его день закончился, но завтра было слишком много важных дел. Переодевшись в ночную одежду, он лёг в постель, но сон не шёл. Мысли о встрече с матерью Изуку, об омеге, который стал частью его жизни, крутились в его голове, не давая покоя. Лишь спустя какое-то время, когда усталость взяла своё, Кай погрузился в беспокойный сон.

***

Утро выдалось тяжёлым. Кай не хотел вставать, его тело буквально противилось необходимости двигаться, но дисциплина взяла верх. Он заставил себя подняться, словно на автопилоте. Всё, что происходило, казалось обычной рутиной —путь в свою комнату, не заправленная кровать, которую он поправлял, омега, который всё ещё не появлялся в его жизни, запечатанная одежда что все еще лежит на своем месте, и ванная, которая стала привычным местом размышлений. После утренних процедур Кай направился в кабинет, чтобы позавтракать и взять подготовленные документы, которые следовало показать Инко Мидории. Его мысли были сосредоточены на том, как правильно выстроить разговор, какие слова подобрать, чтобы донести правду без излишней жестокости. Он вспомнил, что у нее отпуск и скорее всего она дома, и это был удачный момент, чтобы заглянуть к ней с утра пораньше, пока день ещё не начался. Когда Кай вышел из здания, его встретил уже привычный Немото, который стоял у машины и ждал его. Как всегда, точный и собранный, Немото кивнул в знак приветствия. Кай сдержанно кивнул в ответ и сел на заднее сиденье, давая знак к отправлению. Немото сел впереди, рядом с водителем. Машина тронулась, и город, с его шумными улицами и бесконечным потоком людей, понемногу начал меняться. Районы становились всё более бедными, здания — запущенными, а улицы — узкими и грязными. Кай почти не смотрел в окно, погружённый в свои мысли. Но, чем ближе они подъезжали к месту, тем сильнее его охватывало странное, гнетущее чувство. Окончательно оно настигло его, когда машина остановилась перед старым многоквартирным домом в одном из самых неблагополучных районов города. Запах, ударивший в нос, был настолько отвратительным, что Кай на мгновение почувствовал, как по коже побежали мурашки. Грязь, влажность и затхлость смешались в один тяжёлый, гнетущий аромат, от которого Кай едва удержался, чтобы не скривить лицо. Он мгновенно принял решение: как только это закончится, он примет душ трижды, а одежду, которая сейчас на нём, он просто сожжёт. Больше носить её он точно не будет. Немото уже вышел из машины и ждал, когда босс последует за ним. Кай, хотя и старался сохранять внешнее спокойствие, чувствовал, как каждая клетка его тела протестует против этого места. Однако он знал, что должен пройти через это ради омеги, ради матери, которая заслуживала знать правду. Они подошли к зданию — обшарпанному, с трещинами на стенах, кое-где облупившейся краской, и со старыми окнами, многие из которых были завещаны грязными шторами. Немото шёл впереди, уверенно направляясь к нужной двери, в то время как Кай сдерживал желание ускорить шаг и побыстрее покинуть это место. Гулкие шаги Шина эхом разносились по тускло освещённым коридорам, пропитанным запахом сырости и чем-то ещё неприятным, трудно уловимым, но от этого не менее отталкивающим. Время, казалось, растянулось, и каждый шаг давался всё труднее. Однако Кай сохранял абсолютную сосредоточенность, шаг за шагом приближаясь к цели. Когда Немото постучался в дверь, прошло несколько долгих мгновений, прежде чем замок щёлкнул, и дверь медленно открылась. Перед ними стояла маленькая женщина, её фигура была истощённой, осанка немного сутулой, как будто годы боли и страданий оставили свой отпечаток на её теле. Её волосы, несмотря на наличие седины, сохраняли тот же оттенок зелёного, что и у Изуку, а лицо было покрыто веснушками, которые до боли напоминали Каю образ омеги. В этом мгновении он понял, насколько сильно Изуку походил на свою мать. Это было словно зеркало, но отражающее женщину, которую измучили годами поисков и неуверенности в судьбе её сына. Её глаза, наполненные страхом и усталостью, смотрели на мужчин с некой долей подозрения, смешанной с тревогой. Ну это было естественно не каждый день ведь к тебе приходят двое высоких мужчин в масках чумных докторов. Это был страх человека, привыкшего ожидать худшего. Возможно, она уже много раз сталкивалась с обманщиками или бандитами. Кай, стараясь выглядеть как можно менее угрожающе, сдержанно кивнул ей и произнёс — Доброе утро госпожа Мидория. Прошу прощения за наше внезапное появление. Мы не причиним вам вреда, — его голос был ровным, но мягким, полным сдержанного уважения и даже тепла, что редко бывало в его интонациях. — Мы пришли, чтобы поговорить с вами... о вашем сыне. У нас есть информация, и я уверен, что вам следует это знать. Её глаза мгновенно изменились. Если вначале это был страх, то теперь к нему прибавились удивление и.… надежда. Надежда, которую она, возможно, уже давно не позволяла себе испытывать, стараясь не быть обманутой в очередной раз. Её губы дрогнули, и взгляд метался от Кая к Немото, будто она пыталась понять, действительно ли перед ней люди, которые смогут рассказать хоть что-то её сыне. Или какие-нибудь грабители. Хотя одеты они были богато. — О.… о моём Изуку? — её голос был тихим и дрожащим, как будто страх и надежда боролись в её душе, сдерживая любые проявления эмоций. Кай молча кивнул, давая ей понять, что это не ошибка. Женщина, хоть и колебалась, но решилась довериться. С отчаянной решимостью она отступила назад, жестом пригласив их войти в квартиру. Такие разговоры не должны вестись снаружи, где их могли подслушать любопытные уши соседей.

***

Войдя внутрь, Кай ощутил ещё один удар. Квартира была тесной, старой и бедной, но в ней чувствовался теплый, заботливый дух. Несмотря на обветшалость, комнаты были чистыми и уютными, хотя на полках и стенах царила пустота, как будто чего-то важного в жизни этой женщины не хватало. Пыльное пространство вокруг казалось ещё одним напоминанием о том, что время здесь словно остановилось — вместе с исчезновением её сына. Немото тихо закрыл за собой дверь, а Кай сделал несколько шагов вглубь комнаты, стараясь быть максимально осторожным, чтобы не напугать её. Взгляд его снова скользнул по женщине, которая нервно теребила концы своего свитера, пока её глаза не отрывались от них с нескрываемым волнением. — Пожалуйста, садитесь, — предложила Инко, жестом показывая на старый диван. Её голос звучал слабее, чем раньше, словно она готовилась услышать любую новость, но внутри неё всё кипело. Надежда искала подтверждение, но страх всё ещё был сильнее. Кай сел напротив неё, стараясь выглядеть как можно менее угрожающе, и, вдохнув, начал. — Мы действительно нашли информацию о вашем сыне. Но, прошу вас, постарайтесь сохранять спокойствие. То, что я собираюсь рассказать, может быть сложным для восприятия. Инко напряглась, её пальцы теперь крепко сжимали подол свитера, но она кивнула, делая глубокий вдох, словно готовилась к самому худшему. Кай не торопился, подбирая слова. Ему не хотелось травмировать её ещё сильнее, чем это уже произошло. Но он знал, что она должна узнать правду. Инко сидела напротив Кая, её взгляд был полон тревоги, но за ним скрывалась неистовая жажда услышать хоть слово о её сыне. - Ох простите меня за мои манеры, я не предложила вам чай. Изуку бы указал на мою невнимательность. - Её губы дрожали, а глаза намокли. Последнюю часть предложение она говорила шепотом, будто самой себе. Кай едва заметно покачал головой. — Нет, спасибо, — спокойно ответил он, чувствуя, как напряжение в комнате росло с каждым мгновением. Отказываться было бы невежливо, но время было неподходящим для таких формальностей. Кай вздохнул, собираясь с мыслями. Он не привык рассказывать что-то настолько личное и важное, но сейчас это было необходимо. Слова приходили к нему медленно, как будто каждое из них взвешивалось, чтобы не причинить женщине лишней боли. — Ваш сын... он жив, — сказал Кай, и эти два простых слова разорвали молчание в комнате, заставив Инко буквально замереть. Её глаза расширились, губы приоткрылись, но, казалось, она не знала, что сказать. Её тело сжалось, как будто она ждала какого-то подвоха, боясь, что за этим последует требование денег или что-то другое. Будто прочитав ее мысли, Кай заметил страх и поспешил успокоить. — Мы нашли его. Спасли его. Он у нас, в безопасности. Никаких требований к вам нет. — его голос был ровным, но в то же время в нём чувствовалась мягкость, которую он редко позволял себе демонстрировать. Ему важно было, чтобы женщина поняла: они не собирались ей навредить. Инко медленно выдохнула, её плечи заметно расслабились, а лицо постепенно наполнялось тихой радостью. Но вместе с этим вернулись вопросы, которые она боялась задать. Кай видел, как её взгляд стал настойчивым, ожидающим дальнейших объяснений. — Это произошло совсем недавно, — продолжил он, делая небольшую паузу, чтобы выбрать подходящие слова. — Мы обнаружили вашего сына... в одной из лабораторий, — он замолчал на мгновение, заметив, как в её глазах отразилась паника, — в которых, к сожалению, проводят эксперименты над людьми. Его похитили, как и других, чтобы использовать их... для своих целей. Инко закрыла рот рукой, пытаясь подавить вздох ужаса. Её руки дрожали, а лицо побледнело, но она молча продолжала слушать, словно боялась прервать этот рассказ. Кай сделал ещё одну паузу, позволяя ей переварить услышанное, прежде чем продолжить. — Мы проводили операцию по ликвидации этих лабораторий и случайно обнаружили его. Когда мы нашли Изуку, он был в плохом состоянии, но... — Кай сделал акцент, подбирая правильные слова, чтобы смягчить удар, — он жив. Сейчас с ним всё в порядке, и он постепенно восстанавливается. Инко молчала, её глаза были полны слёз, которые она отчаянно пыталась сдержать. Её дыхание стало прерывистым, как будто каждая деталь, которую она слышала, давила на неё невидимой тяжестью. Он замолчал, давая ей время осознать всю тяжесть ситуации. Инко сидела, опустив голову, и тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. — Почему... почему его похитили? — спросила она наконец, её голос был слабым, но в нём чувствовалась огромная боль. Кай сидел, слушая, как слова, которые он собирался сказать, медленно складывались в его сознании. Он понимал, что следующие фразы могут принести женщине одновременно облегчение и новую боль, но это было необходимо. Он тяжело вздохнул и ответил, делая паузы между словами, чтобы дать ей возможность усвоить информацию. — У вашего сына… пробудилась причуда, — начал он, стараясь говорить мягко. Инко замерла, её глаза распахнулись от удивления и страха. Кай продолжил. — Мы полагаем, что именно из-за этого его и забрали. — Восемь лет... восемь долгих лет я искала его, — её голос дрожал, и в нём чувствовалась вся глубина её отчаяния. — Я не знала, где он, жив ли вообще. Но я никогда не теряла надежды. Я всегда верила, что он где-то жив, — её слова с каждым мгновением становились всё более пронзительными, — и теперь, зная, что он жив, я… я благодарна вам за то, что вы пришли и сообщили мне это. Кай молчал, смотря на женщину перед собой. В его груди что-то болезненно сжималось. Он редко испытывал такие эмоции, но видеть её боль, знать, что её сын, Изуку, его пара, прошёл через столько страданий, было для него невыносимо. Он поднял взгляд и обратил внимание на дальний угол, где висело несколько фотографий. Среди этих снимков была одна особенно выделяющаяся: маленький Изуку сидел перед тортом и задувал свечи. На торте стояла цифра девять, а глаза ребёнка сияли с той же яркостью, что и его искренняя улыбка. Кай не мог оторвать взгляд от этого изображения. Изуку был таким милым, таким живым в тот момент. Опустив взгляд, он протянул ей документы, которые принёс с собой, чтобы она могла разобраться во всём. Инко взяла их дрожащими руками, и в её глазах снова мелькнула тень страха. Она медленно начала читать. Страница за страницей, её лицо становилось всё более бледным, а глаза наполнялись слезами. Каждый новый абзац был для неё как нож в сердце, раскрывая всю правду о том, через что прошёл её сын. Слёзы начали падать на страницы, но она продолжала читать, не в силах оторваться. Каждый новый факт о том, как её мальчик страдал, разбивал её изнутри. Наконец, она закрыла документы, положила их на стол и прикрыла лицо руками, тихо плача. — Ему уже двадцать лет, — она шептала сквозь слёзы. — Он уже взрослый, мой мальчик. Наверное, он изменился, вырос... Я не смогла его защитить, я не смогла… Из-за меня он не смог прожить жизнь как обычный ребёнок… Я должна его увидеть пожалуйста. Можно ли мне встретиться с ним? Прощу вас. — её глаза наполнились новой надеждой, хотя её голос был всё ещё прерывающимся. Кай понимал, как тяжело для неё было ждать этого момента. Он видел её страдания и знал, что ей не легко будет принять всё сразу. Внутри него что-то тянулось к тому, чтобы помочь ей, но он должен был сообщить ещё кое-что, не менее важное. Он вздохнул, собираясь с мыслями. Это было трудное решение, но он не мог больше скрывать правду. Её сын был его парой, и это было больше, чем просто обстоятельства. Это был ключ к тому, почему они связаны. — Я должен сказать вам ещё кое-что, — начал он, и в этот момент Инко подняла на него свои полные слёз глаза. Она не знала, чего ожидать, но внутри неё снова что-то напряглось. — Ваш сын... он моя пара. Кай спокойно поднял руку и слегка оттянул рукав своей рубашки, показывая метку — татуировку, которая символизировала их связь. Инко смотрела на неё в изумлении, как будто не могла поверить своим глазам. — Пара... — прошептала она, её взгляд замер на татуировке. Её глаза снова наполнились слезами, но она не могла произнести ни слова. Это было слишком для неё — одновременно и радость, и удивление, и, возможно, лёгкий страх. Кай продолжил говорить, понимая, что он должен объяснить ей ещё кое-что. — За вашим сыном могут вернуться. — сказал он тихо, его голос звучал серьёзно. — И скорее всего начнут поиски с вас. И вы будете в опасности. Я хочу предложить вам поехать со мной в мой клан, чтобы вы оба были в безопасности. Пока мы не будем уверены, что за вами не придут. Инко медленно кивнула, не в силах произнести ни слова. В её глазах светилась решимость — если это даст ей возможность снова увидеть своего сына, она готова на всё. — Да, — наконец ответила она, её голос был тихим, но полным решимости. — Я готова. Если я увижу его, я пойду куда угодно. Кай кивнул, удовлетворённый её ответом. — Соберите всё необходимое. У вас есть два дня. На третий день за вами приедет машина, и вас доставят туда, где вы сможете быть с сыном. Инко снова кивнула, её глаза наполнились слезами благодарности. Её руки сжимались, пытаясь удержать поток эмоций, и она слабо улыбнулась, несмотря на все пережитые страдания. Кай и Немото поднялись и направились к выходу. Прощаясь с Инко, Кай на мгновение посмотрел на неё, видя, как на её лице отразились благодарность и смирение. Когда они вышли из квартиры и вернулись в машину, Кай почувствовал, как его мысли наполнились тяжестью всего произошедшего. Он сел на заднее сиденье, и машина тронулась в обратный путь. Ему было трудно переварить всё, что он только что увидел и услышал. Внутри него всё кипело от злости на тех, кто похитил Изуку, на полицию, которая быстро закрыло дело даже не найдя труп, и на всю несправедливость.